— Не горячись, Иван, — успокаивающе произнёс Фелимид. — Просто знай: церковь Смирения — вернее, святые отцы — ко всем аниранам относятся подозрительно. Куда подозрительнее меня. Святые отцы считают аниранов не просто вредными, а опасными. Теми, кто бросит вызов не только Фласэзу, но и им — его глашатаям. Они боятся этого. Они считают, что ни один аниран не станет милихом. Но обязательно один из них — и есть драксадар. Он погубит наш мир быстрее, чем угаснет жизнь любого из тех, кто носит рясу. Наш мир дотла сгорит перед глазами святых отцов.
— А Мириам говорила, что они просто хотят водрузить голову анирана на кол, или торговать его мощами, — растерянно пробормотал я. — Прости, если задел за живое.
— Ничего. Её уже нет. Она уже там, откуда может смотреть на нас, улыбаться и не испытывать боли… Послушай меня. Мы скоро прибудем. Чувствуешь? Мы опять движемся.
Карета действительно тронулась. Где-то затихли едва слышные крики и скрип тяжёлого засова. Врата, видимо, отворились и теперь колёса кареты катились по деревянному настилу — будто мы ехали по перекидному мосту.
Я дёрнулся, было, отдёрнуть шторку, чтобы увидеть всё самому, но Фелимид меня остановил.
— Послушай меня, Иван. Послушай моего совета. Даже если ты не доверяешь мне, выслушай и запомни. Не верь никому во дворце. Особенно тем, кто носит мантию и будет тебе улыбаться, едва узрит, кто ты таков. Не верь улыбкам, обещаниям и поклонам. Они будут прощупывать тебя, задавать вопросы, спрашивать обо всём и ни о чём. Но едва ты повернёшься, каждый из них будет готов нанести удар. Для них важна лишь власть и безмятежная жизнь. Они будут готовы предложить тебе разделить её с ними, если ты пообещаешь ничего не менять. Но если ты тот, кто я надеюсь — ты выберешь верный путь и станешь тем, кем уже считает тебя Каталам. Не дай себя прельстить и спаси наш мир!
Несмотря на полутьму, я хорошо видел лицо Фелимида. Он говорит страстно, говорил горячо. Наверняка он хорошо знал то, чего я не знал вообще. И предупреждал меня, чтобы я был готов ко всему. Чтобы слушал, внимал. Но никому не верил и делал правильные выводы.
Но, несмотря на эту страсть, я почувствовал, что стал относиться к нему с опаской. Что он всё такой же скрытный и не до конца честный, каким пытался казаться. И хоть он клялся, что всегда будет за мной следовать, что всегда придёт на помощь и выручит, я стал в этом сомневаться. Я даже стал сомневаться, действительно ли были те пытки, которые отразились на его лице. Или, может быть, здесь что-то другое? Я ведь не знаю ничего. Только с его слов. Возможно игра, которую он ведёт, куда сложнее. По крайней мере, безгранично доверять Фелимиду отныне я никогда не смогу. Наверное, потребуется много времени, чтобы что-то изменилось.