— А мнение твоего друга таково же? — поинтересовался Аюту.
— Нет, — нехотя признал Ланакэн.
— Я хотел убить её. Я не прав, но… это слишком уж… Привести её сюда! — прямо ответил Соул, недовольно поёжившись в углу: совсем не хотелось признаваться в жестокой слабости.
— Хороший друг. Не согласен более чем абсолютно, однако встал плечом к плечу, когда потребовалось защитить незнакомку из чужого рода. А могу я посмотреть на этого то ли монстра, то ли доброго духа? — измученно вздохнул учитель. Его бледные черты приняли сосредоточенное выражение. Нгдаси неприязненно подтолкнул к нему девушку, ожидавшую в соседней комнатке. Бедняжка смущённо остановилась в паре шагов от постели больного. Потупилась, не смея глянуть на столь уважаемую здесь личность, не представляет, какую роль способны сыграть её слова, а про себя давно уже убеждена: вскоре кто-нибудь произнесёт приговор, и гибель, наконец, успокоит неровно бьющееся сердце. Теперь уже сомневается в правильности собственного импульсивного поступка. Не из-за большой вероятности близкой кончины. А из-за осознания навлечённой беды на сжалившегося незнакомца. Однако в воздухе вновь повисло ожидание. Наконец Шамул попросил:
— Подойди ко мне, малышка! Не бойся! Я хочу досконально рассмотреть тебя, а сил вглядываться у меня уже нет.
Посетительница несмело приблизилась вплотную и склонилась над старцем, ожидая дальнейших распоряжений. Бывший предводитель дотянулся и деликатно привлёк головку гостьи как можно ближе к себе:
— Что же гнетёт тебя, дитя?
Хрипло вздохнула, почти всхлипнула, поднимая несмелый взор на почитаемого здесь судью. Он научился многому, в том числе и разгадыванию чужих мыслей и эмоций. Глубина её страданий заставила старика грустно кивнуть собственным размышлениям. Успокаивающе провёл ладонью по детски нежной щеке и едва слышно отметил:
— Сложно смотреть широко открытыми глазами туда, куда все смотрят сквозь пелену. Больно душе бывает. Печально, но что поделаешь. Однако… Стоит ли всё кардинально менять? Как ты думаешь?.. Не знаешь… А я знаю… Может, сменишь невыносимое, на ещё более тяжкое, однако там может что-то отыскаться, от чего самое большое мучение станет легче из-за цели. Запомни! И запомни просьбу мою последнюю… Много он пережил от твоих сородичей, однако тебя спас. Видимо, куда больше других рассуждать способен. Только у него никого не осталось, быть может, кроме тебя. Позаботься о Ланакэне Осилзском. Он и сам не предполагает, как ты ему нужна! Больше просить тебя мне не о чем. Иди! Моё распоряжение будет однозначным. Покойника не ослушаются поначалу.