Но виски начинало действовать. Лесли выпил еще, и как-то неожиданно ноги вынесли его в коридор, освещенный тусклыми полушариями желтоватых плафонов. В коридоре не было ни души — и совершенно тихо, если не считать едва доносящейся из-за двери Лесли упругой пульсации рокн-ролла.
Лесли почудилось нечто жуткое в этой тишине, будто он находился не в центре столицы мира, а в средневековом замке в Трансильвании. Он неслышно прошагал по серому паласу мимо рекреационного холла к двери номера 300.
Дверь ничем не отличалась от остальных, из-за нее не слышалось ни звука. Лесли осторожно положил руку на изогнутую позолоченную рукоятку.
Она внезапно легко поддалась. Между дверью и косяком появилась темная щель.
Дверь оказалась незапертой.
Сердце Лесли колотилось, как компрессор отбойного молотка, гнало кровь и выпитое виски.
Прежде чем он успел сообразить, что делает, Лесли толкнул дверь сильнее.
Она медленно и бесшумно растворилась в темноту.
Лесли вошел.
Утро принесло грозу на улицы Сент-Питерсберга. Крупные сверкающие капли ливня разбивались об оконное стекло и сливались в единый шумный поток. Лежа в постели, Фрэнк Коллинз безучастно взирал на безобразия природы. Он заметно устал, большую часть ночи сочиняя для генерала Стюарта отчет о поездке, который отправит сегодня по компьютерной сети. В него он включил подробный рассказ о беседе с портье в отеле «Фор Сизенс», а также собственное предположение о том, что Каннингхэму мог звонить из Парижа Эпилгейт.
Две попытки Коллинза дозвониться до майора не принесли успеха — номер не отвечал. Это не слишком обеспокоило полковника — он учитывал разницу во времени и надеялся связаться с Эпилгейтом позже.
Фрэнк Коллинз принял решение не возвращаться пока в Лэнгли. Ему хотелось непосредственно наблюдать за действиями полиции здесь, в Сент-Питерсберге, хотя он не питал ни малейших иллюзий по поводу быстрого раскрытия убийства.
Он выполз из-под одеяла, натянул рубашку и брюки. Болела голова, но Коллинз принципиально не признавал лекарств, даже безобидного аспирина.
Ливень кончился, гроза погромыхивала где-то над океаном на западе, и полковник собирался пешком дойти до полицейского управления, подышать свежим воздухом. Он с горечью подумал о том, что стареет и сдает. Еще года два назад бессонная ночь не оказала бы на него никакого действия, а теперь давит резиновым прессом противная головная боль.
Коллинз собрал в папку разбросанные по столу листки отчета, сунул папку в кейс и покинул гостиницу.
В кабинете начальника полиции Уиндэма дым стоял коромыслом в буквальном смысле слова — пятеро полицейских здоровяков, среди которых был и детектив Шарп, курили одновременно. Судя по концентрации сизых клубов, с которыми не справлялся бедняга кондиционер, заседали давно.