— Богдан, пни вон ту мохнатую жопу, — услышал я голос Натахи в наушниках шлема. — А то она, кажется, намылилась в сторону бежать. Я выкрутил окуляры вбок, двинул рычаги и аккуратно, на полусогнутых ногах подкрался к осмелевшей мамонтихе, которая толкала своего мамонтенка совсем не в том направлении, куда нам было нужно.
Вообще, если кто-то скажет, что перегон мамонтов шагоходом — это простое и веселое дело, то я ему нос сломаю. Эти твари совсем на коров не похожи. Тем направление выдал, и они телепают себе потихонечку. Хотя я сомнительный специалист, коров только вприглядку видел. Но почему-то мне кажется, что вряд ли рогатые постоянно палят за пастухом и ждут, когда он расслабится. Мамонтихи гусака опасались. После того, как мы навыдавали им легких затрещин, конечно. Но вели себя совсем не как покорные коровки. Стоило чуть-чуть расслабиться, как кто-то из них обязательно начинал реализовывать один из планов побега. Первый вариант был такой: «Ой, что-то я хромаю, наверное, скоро умру, бросьте меня здесь, я не хочу вас задерживать». Второй: «Голод, страшный голод! Вы ведете нас по совершеннейшей пустыне, где даже листик завалящий сорвать не получается. И если я не объем вот то деревце, то никуда не дойду! Вооон то, далеко справа. Да не отвлекайтесь вы, я просто пожру и вернусь». И третий: «Аааа! Паника! Ужас! Надо бежать! За мной гонятся саблезубые тигры!»
И каждый раз приходилось охреневшую гору мяса догонять и пинками загонять обратно в строй. А мамонтиха, соответственно, гордо трубила хоботом, изо всех сил показывала бивни и всем своим видом показывала, что эта фигня случилась не в последний раз.
Спали по очереди. Не выбираясь из своих кресел. Когда было мое время дежурства, я запускал гусака самым медленным шагом и ходил вокруг сбившегося в кучку небольшого стада. Спать они не укладывались, топтались на месте, иногда издавали какие-то недовольные звуки.
На время дежурства Натахи я оставлял включенным фонарь на лбу и засыпал в полглаза, готовый в любой момент проснуться, завести двигатели и в срочном порядке бежать за опять решившейся на побег одной из мамонтих.
По началу было жутко тяжело. Прямо изматывающе. К первому закату я думал, что срублюсь просто намертво, но нервное напряжение дня перегона не позволяло. Потом мы привыкли, и к Буготаку пришагали уже бодро и почти без беготни в сторону. Начали отличать мохнатых слоних друг от друга, обозвали мамонтят Мурзиком, Барсиком и Сикарахой. И даже вроде как начали понимать, в каких все эти мамонты отношениях друг с другом находятся.