— Потому что я мародер, а вы — каратель? — спросил я.
— Фу, как же я не люблю этот жаргон, — поморщился Ярослав Львович. — Но по существу — все верно. Моих подопечных называют каратели, а птенцов Сольвейг Павловны — мародерами.
— А почему? — спросил я.
— Это довольно просто, — Ярослав Львович подвинул ближе к кровати один из стульев. — Вне зависимости от одаренности в дисциплинах, люди условно делятся на два типа. Одни склонны воздействовать на неодушевленные предметы и объекты, а другим легче дается контакт с физическими телами.
— Одни калечат, другие лечат? — я усмехнулся.
— Все немного сложнее, но пока сгодится и такой вариант, — Ярослав Львович ответил на улыбку, но глаза его были серьезными. — Лизонька и Феодора учатся на медицинском факультете.
— Но почему мародеры? — я задумчиво почесал затылок.
— Так сложилось, — он снова поморщился. — Видите ли, само существование университета требует от его сотрудников и студентов немалых вложений. Да, кланы промышленников были бы рады нас поддерживать и содержать, но тогда пришлось бы обязательно принимать чью-то сторону. Кому-то при-над-ле-жать. Понимаете?
Я кивнул.
— Где-то в середине пятидесятых прошлого века университет был на грани исчезновения, — сказал Ярослав Львович. — Не было денег, не было ресурсов. И тогда появилась группа инициативных студентов, не отягощенных моралью в финансовых вопросах. Они все родились и выросли уже после баниции, так что имперские законы для них были практически пустым звуком. Они начали реквизировать некоторые лишние богатства окрестных промышленников, золотодобытчиков, ватажников и просто неосторожных людей. И все эти сокровища полились в казну университета.
— Так вот откуда мародеры, — сказал я.
— Разумеется, такой ход событий понравился не всем, — продолжил Ярослав Львович. — Кое-кто начал возмущаться, кое-кто угрожать. Тогда появилась другая группа инициативных студентов. Они тоже не афишировали своих имен, как и первые. И тоже вольно обращались с моралью. Но благодаря их действиям, особенно рьяные противники независимого сибирского университета начали… умирать. От загадочной болезни, от отравления грибами, от глупого несчастного случая.
— Каратели, — усмехнулся я.
— Официально никого из них не существовало, разумеется, — продолжил Ярослав Львович. — Собственно, университет всячески старается эти страницы извлечь из своей истории.
— Простите, а сейчас казна университета продолжает пополняться из не вполне официальных источников? — спросил я.
— О, не сомневайтесь, вопроса пополнения казны университета вы еще неоднократно коснетесь, будьте уверены, Богдан, — Ярослав Львович неожиданно мне подмигнул. — Но, смею вас уверить, разнузданным разбоем, как семьдесят лет назад, мы больше не занимаемся.