— Да знаю я, — отмахнулся военный.
Потом достал из разгрузки фляжку.
— На, хлебни. А то я удивлён, что ты вообще говорить нормально можешь. Крепкий, ядрён-батон.
Бросив взгляд на флягу, я помотал головой.
— Меня Карл уже угостил. Мозги слегка вернулись в норму, — признался я.
— Вот же империалистические скотины. Тоже сварганить успели, — беззлобно посетовал капитан, пряча фляжку.
— Так у нас тоже давным давно капитализм, — на всякий случай напомнил я.
Офицер тяжело и с чувством вздохнул.
— Так-то оно так. Но осадочек от прошлого всё равно остался, — обратился к истории военный.
Задумчиво глянув на его лицо, решил уточнить.
— А тебе лет то сколько? Ты ж во времена холодной войны ещё под стол ходил.
— Может и так, но память в наших сердцах жива, — патетически заявил капитан. — Ты может револьвер мне отдашь? А то ещё подстрелишь сам себя, — попробовал сразу же перевести тему армеец.
— Не-а, — флегматично протянул я. — С ним спокойнее. Психологически, — о том, что где-то в моём разуме крутятся обрывки сознания военного из другого мира, я решил умолчать.
Минут десять мы прошли в тишине. Где-то совсем далеко что-то грохнуло и капитан остановился. Прислушался.
— Крипси, наверное. Хорошо, что не рядом с нами.
Когда мы двинулись дальше, я ради интереса уточнил.
— А кто это?
— Не знаю. Но по словам местных — убийственная хреновина, ё-моё. Свидетелей не оставляет.
— Угу. Понятно. А у тебя тут транспорта случаем нет?
Капитан глянул на меня с подозрением.
— Это секретная информация, — отрезал он.
— Перефразирую — мы будем пешком идти или всё-таки поедем?
— Как тебя швейцарец разбаловал то. Мы прошли всего ничего, а уже транспорт требуешь, — укоризненно ответил мне военный.
Я вздохнул. Значит придётся топать на своих двух. И расстояние неизвестно.
— А куда мы идём? Где это поселение местных? — попробовал я определить нагрузку на свои ноги.
— Недалеко. Километров двадцать ещё. Может тридцать, — хмуро изложил данные Скворцов.
— Это ты сам не знаешь или на местности не ориентируешься, — попытался прояснить я.
Военный остановился на углу дома и поднял руку. Потом повернулся ко мне и приложил палец к губам. Я кивнул и сжал вспотевшей рукой револьвер. Потом огляделся вокруг. Никого не увидел, но легче от этого не стало.
В таком положении мы простояли минуты две. Потом капитан сделал какой-то знак рукой и побежал. Посмотрев ему вслед, я пожал плечами и тоже двинулся с места. Когда добрались до следующего дома и прижались к его стене, Скворцов укоризненно глянул на меня, покачав головой. Правда ничего не сказал, молча отправившись дальше.