Ему становится страшно. Как в случае с Марком: люди воображают то, чего не могут знать наверняка. Он уверен, про них с Джоанной никто не догадывается.
– А вы сами не подумывали о женитьбе?
От воды тянет сыростью.
– Я священник.
– Бросьте, Стивен. У вас должны быть женщины, разве нет?
Молчание так оглушительно и тянется так долго, что становится слышно, как весла опускаются в Темзу и с плеском поднимаются вверх. Слышно даже журчание струй. С южного берега доносится собачий лай.
– У вас в Патни все такие назойливые? – спрашивает королевский секретарь.
Молчание тянется до Вестминстера. Впрочем, могло быть и хуже. Высаживаясь на берег, он замечает, что ж, по крайней мере, мы избежали соблазна выбросить друг друга за борт.
– Я подожду, когда вода станет похолоднее, – говорит Гардинер. – И позабочусь привязать груз. Не ровен час всплывете. Кстати, чего ради я потащил вас в Вестминстер?
– Мне нужно к леди Анне.
Гардинер взбешен:
– Вы ничего не сказали.
– Я что, обязан сообщать вам о своих планах?
Очевидно, что Гардинер не отказался бы узнать о них побольше. Ходят слухи, король недоволен советом.
– Кардинал в одиночку справлялся с тем, с чем вы не справляетесь все вместе! – кричит на советников Генрих.
Если милорд кардинал вернется – кто знает, какая прихоть придет в голову королю? – вам не жить. Норфолк, Гардинер, Мор. Вулси милостив, но всему есть предел.
Сегодня дежурит Мэри Шелтон; фрейлина поднимает глаза и жеманно улыбается. Анна хороша в шлафроке черного шелка, волосы распущены, изящные босые ножки обуты в домашние туфли тончайшей кожи. Она падает в кресло, словно прошедший день забрал все силы, но взгляд по-прежнему остер и враждебен.
– Где вы были?
– В Утопии.
– Вот как! – Анна оживляется. – И как там?
– Весь ужин на коленях у леди Алисы сидела маленькая обезьянка.
– Ненавижу их.
– Я знаю.
Он ходит по комнате. Обычно Анна держится с ним ровно, но иной раз ей приходит охота взбрыкнуть, изобразить будущую королеву, и тогда она ставит его на место. Сейчас Анна рассматривает мыски своих домашних туфель.
– Говорят, Томас Мор состоит в связи с собственной дочерью.
– Возможно.
Анна хихикает:
– Она хороша собой?
– Нет, но весьма образованна.
– Обо мне говорили?
– Они никогда вас не упоминают.
Много б я дал, чтобы услышать Алисин приговор, думает он.
– О чем же тогда говорили?
– О женских глупостях и пороках.
– Вы так дурно думаете о женщинах? Впрочем, вы правы. Большинство женщин глупы. И порочны. Мне ли не знать – я так долго среди них живу.
– Норфолк и милорд ваш отец с утра до ночи принимают послов. Французский, венецианский, императорский – и это лишь за два дня!