– Я вас разозлил, – замечает Гардинер, – и вы, разозлившись, неверно поняли вопрос. Я спрашивал, не хороша ли их клятва, а скольких из них вы намерены привести к присяге. Однако, разумеется, поскольку вы провели через палату общин билль против овец…
– Против овцеводов, – с улыбкой поправляет он.
Король говорит:
– Гардинер, это нужно, чтобы помочь простым людям, – никому не дозволяется держать больше двух тысяч овец…
Епископ перебивает короля, как маленького ребенка:
– Две тысячи, да, так что, пока ваши комиссары будут разъезжать по графствам, считая овец, может быть, они заодно приведут к присяге пастухов? И этих ваших пахарей, пока еще не обучившихся грамоте? И каждую потаскуху, которую найдут в канаве?
Епископ говорит с таким пылом, что его разбирает смех.
– Милорд, я приведу к присяге тех, чья клятва необходима для надежности престолонаследия и единства страны. У короля есть чиновники, есть мировые судьи, и лорды совета подадут другим пример – или я с ними разберусь.
Генрих добавляет:
– Епископы тоже присягнут. Надеюсь, они не заартачатся.
– Нам нужны новые епископы, – говорит Анна. Она называет своего друга, Хью Латимера. Его друга, Роуланда Ли. Значит, у нее все-таки есть список, который она носит в голове. Лиз заготавливала овощи. Анна назначает пресвитеров.
– Латимер? – Гардинер качает головой, но не может сказать вслух, что королева покровительствует еретикам. – Роуланд Ли, как мне доподлинно известно, никогда в жизни не стоял за кафедрой. Некоторые люди приходят в церковь только из честолюбия.
– И благородно пытаются это скрыть.
– Я не сам выбрал для себя этот путь, – говорит епископ, – но, видит Бог, Кромвель, я честно им иду.
Он смотрит на Анну. Ее глаза торжествующе блестят. От нее не ускользает ни единое слово.
Генрих говорит:
– Милорд Винчестер, вы долго пробыли за границей по посольским делам.
– Надеюсь, ваше величество согласится, что к вашей пользе.
– И тем не менее вы невольно пренебрегали делами своей епархии.
– Как пастырь вы должны заботиться о своих овцах, – говорит Анна. – Возможно, считать их.
Гардинер кланяется:
– Мои овцы надежно присмотрены.
Что еще может сделать король? Самолично спустить епископа с лестницы, кликнуть стражу, чтобы того уволокли силой? Генрих произносит негромко:
– И все же не стану вас удерживать. Можете со спокойной душой съездить в свою епархию.
От пса, когда тот готов броситься в драку, идет особый запах. Сейчас он наполняет комнату. Анна брезгливо отводит взгляд, Стивен кладет руку на грудь, словно хочет распушиться, стать больше, прежде чем оскалить клыки.