Вернулись посыльные, и Пардейро приказывает им держаться рядом. В слабом свете зари уже видны кроны олив, а их черные стволы словно медленно всплывают над поверхностью тьмы. Рассветный холод здесь ощущается сильней, и лейтенант хвалит себя за то, что надел куртку. В такую минуту дрожать нельзя ни телом, ни голосом. И если решение принято и другого выхода все равно нет, если давно усвоено, что его плоть и кости, все его почти двадцатилетнее тело так же уязвимо, как и любое другое – а уж он навидался этих других, распотрошенных и исковерканных, – то чувство, которое испытывает сейчас юный офицер, больше похоже на опасение, чем на страх. Боязнь не справиться. Не исполнить свой долг. Подкачать.
– Господин лейтенант, – раздается голос. – По вашему приказанию рота построена и готова к выходу.
– Займи свое место.
Пардейро снимает с плеча автомат, опирает его о бедро и, поставив одну ногу на низенькую ограду, оттягивает затвор. Все это он проделывает осмысленно и так медленно, словно хочет отсрочить неизбежный миг. Господи Боже, оставь меня в живых, думает он едва ли не с запальчивым упреком. Дай дойти до скита, чтобы я мог и дальше вести своих людей, чтобы мог поцеловать руку моей «военной крестной», чтобы еще раз увидел солнце.
– Турута.
– Я, господин лейтенант.
– Давай сигнал! Три коротких!
И вздрагивает, услышав горн. В ночи раздается вибрирующий пронзительный, стонущий звук. Затем с верхнего этажа, как и ожидалось, открывают огонь, прикрывая легионеров, которые бросаются бежать к оливковой роще. Опершись на ограду, Пардейро видит их стремительное продвижение, слышит топот ног. Сотня умелых, хорошо обученных солдат убегают – но убегают лишь затем, чтобы продолжать сопротивление, думает он. А он командует ими. «Полевой устав пехоты» ни единым словом это не осуждает.
Две минуты огня показались двумя мгновениями. Почти вся рота уже собралась в роще, а то, что там не слышно стрельбы, – это добрый знак. Лейтенант – рядом с ним остались лишь горнист, вестовой и двое связных – с опаской всматривается в неуклонно светлеющее небо – здание кооператива уже четко выделяется на его фоне, а сероватая дымка серебрит листья олив – и нетерпеливо ждет, когда появятся два последних отделения. И вот девять человек с винтовками наперевес выбегают из лавки.
– Теперь – во весь дух! Не останавливаться!
Это последняя партия, с которой он собирается выждать еще немного у самой рощи, сменив сержанта Владимира, чтобы убедиться – враг не наступает им на пятки. И уже совсем было собирается пуститься бегом – последним, как пристало командиру, покидая позицию, – но тут один из связных в тревоге кричит, что со стороны красных появились какие-то люди.