— Любить всерьез ты не умеешь, — сказала мать.
— Почему не умею? — возразила Лонни. — Умею, если это настоящий мужчина, как Рууди. И если бы не эта змея, что натрещала Рууди всякую чепуху, я, пожалуй, была бы сейчас замужем и счастлива. Только глуп был этот кудрявый Рууди, совсем чурбан. Ты же видела его, мама, — сидит полчаса и не раскроет рта, а если и раскроет, то дурак дураком, хоть вешай ему на шею коровью погремушку и пускай в стадо, без погремушки он заблудится в лесу. Из-за этой погремушки у нас все и расстроилось, когда он пришел спросить у меня, мол, что за погремушка. А я ответила: повесь ты эту погремушку себе на шею и ступай к пастору. Ну, он взял и отправился к алтарю. Но это здесь ни при чем, это касается только меня. А главное тут только кудри Рууди и его глупость, из-за которой он не мог выговорить ни слова. Слова и не были нужны, потому как я любила его и таким, любила бы, пожалуй, и поныне, вот мне и не везет больше ни с одним мужчиной, и мужчинам не везет со мной. Все из-за кудрей Рууди. Ведь зачем еще и говорить, если есть кудри. Другое дело, когда кудрей нет, когда нет и моды на них, тогда, конечно, особь статья. Тогда мужчине ничего другого не остается, как пускать в ход глотку. А вообще-то все равно — либо кудри, либо уменье красно говорить. Иногда даже лучше, что мужчина хорошо говорит, чем когда у него кудри. Конечно, говоренье это — вранье, а кудри — правда, ведь кудри не врут, а когда ты видишь, что мужчина врет ради тебя и старается врать красиво, ведь как хорошо и приятно слушать; даже мечтаешь о кудрях. Они же, как рога бараньи, на голове у человека. А много ли ты любовалась на витые бараньи рога…
— Послушай, ты все никак не можешь оторваться от кудрей своего Рууди, — перебила мать.
— Как не могу? — спросила Лонни и тотчас же продолжала: — А ты, Ирма, запомни хорошенько, если вообще хочешь знать. У твоего кудрей нет, если он сразу так красно заговорил, да и не будет… Он не станет разбивать твое сердце, как разбил мое Рууди, он просто, как паук, будет плести паутину. Словно шелковичный червь. И слова — это его паутина и шелк. Как только ты вернешься, он и начнет сразу прясть. Но запомни одно — он врет. Мужчина всегда врет, когда говорит красиво. Конечно, врут и девушки, но это для тебя не важно. Ты запомни хорошенько лишь то, что мужчина врет, остальное не важно, иначе поверишь ему. В конце концов поверишь и в ложь, но лжи будешь дольше сопротивляться, чем правде, в этом отношении ложь лучше. Поверишь лжи потому, что станешь думать — он, должно быть, питает ко мне что-то серьезное, раз так упорно пытается врать. А то бы зачем ему валандаться, тратить столько слов и ворочать языком. И как только докатишься до того, что станешь выискивать во лжи правду, — ты пропала. Тогда самое верное — открыть окно, вскочить на подоконник и кричать благим матом или просто сломя голову бросаться со второго этажа.