— Это ты! — сказал он удивленным голосом, но Ирма почувствовала, что муж ничуть не удивился, увидев ее, а давно уже знал, кого встретит за дверью. — Я бегал от двери к двери, но нигде никто не отвечает, хотя были звонки и стуки, — сказал Рудольф. — Входи же, чего ты там стоишь как чужая.
Ирма переступила порог кухни, прошла в переднюю, оттуда в столовую, затем в зал.
— Значит, эта женщина была здесь, в нашей квартире, у тебя, — сказала Ирма как бы про себя, стоя спиной к мужу.
— Какая женщина? — все с тем же деланным удивлением спросил Рудольф.
— Та женщина, что вышла с черного хода, когда я вошла во двор, — объяснила Ирма, все еще стоя спиной к Рудольфу.
— Что за детский лепет! — оскорбленно сказал Рудольф.
— Почему ты закрылся на столько замков, что я не смогла войти? — спросила Ирма и повернулась лицом к мужу.
— Я всегда так закрываю на ночь дверь на парадной лестнице, когда остаюсь один в квартире, — на американский замок, на простой, на задвижку и цепочку, — сказал Рудольф.
— Но ведь сейчас еще не ночь, — сказала Ирма.
— Я уже ложился спать, — объяснил Рудольф, — хотел еще проветрить комнаты и открыл окна.
— Чтобы до того, как я приду, выветрить запах твоей гостьи, да? — сказала Ирма; этот чужой запах и был причиной, почему она считала, что женщина, которую она увидела, вышла именно отсюда.
Рудольф ничего не ответил, словно признал слова Ирмы справедливыми; она села на диван и заплакала, села в чем была — в плаще и шляпе, будто совсем забыла о них. Ридикюль лежал у нее на коленях и потом вовсе упал на пол. Присел и Рудольф, но поодаль от жены, в противоположном углу комнаты. Все это длилось довольно долго: женщина плакала как бы про себя, мужчина сидел молча и смотрел в пол. Наконец поток слез немного ослаб, Ирма сказала:
— Значит, мы сейчас там же, где уже были однажды.
— Эх, милая, если бы ты знала, как это ужасно! — вздохнул Рудольф.
Но слова его лишь раззадорили Ирму, и она ответила:
— Нет, ты совсем не знаешь, как это ужасно. Если бы ты знал, ты не поступал бы так.
— Я все же знаю, — сказал Рудольф и прибавил, словно меняя тему разговора: — Могу я о чем-то попросить тебя?
— Я не знаю, право, стоит ли теперь мне тебя или тебе меня о чем-либо просить, — ответила Ирма.
— Уйдем отсюда! — сказал Рудольф. — Я закрою окна и…
— И этот милый запах останется здесь, — с иронией произнесла Ирма.
— Если ты так считаешь, — сказал на это Рудольф, — я устрою сквозняк, а мы на это время перейдем в кухню или в комнату для прислуги, где ты когда-то жила.
И Рудольф принялся открывать все окна и отдушины, чтобы проветрить комнаты, чтобы совсем не осталось чужого запаха. Потом он вежливо и нежно взял жену под руку и попросил ее уйти со сквозняка. На кухне он усадил ее в мягкое кресло, принесенное с собой, и сказал: