— Бурда! Не действует, черт бы ее побрал! Совсем не действует!
— Пей! — пристают к нему парни. — Потом подействует.
И Виллу пьет, словно его угощает сама хозяйка Кырбоя. Виллу пьет чужую водку, хотя и знает, что парни угощают его из желания унизить, — какой же он, к черту, мужчина, если пьет чужую водку, как будто сам уже не в состоянии купить. Виллу и сам понимает, как унизительно для него пить чужую водку, но все-таки пьет, словно ищет унижения или хочет потопить в вине воспоминания о том времени, когда сам поил других.
Когда хозяйка Кырбоя появилась на празднике сбора орехов, почти все гуляющие уже вышли из леса и собрались на той самой лужайке, которая в яанову ночь была оцеплена разноцветными фонариками. Лишь из глубины леса порой еще доносятся отдельные выкрики, точно там ухают совы.
Молодежь танцевала. Танцевал даже каткуский Виллу. Но сегодня Виллу танцевал не с девушками, а лишь с париями: он скинул пиджак и отплясывал даже со своими недругами, так что только пар от него валил. Никогда еще Виллу не плясал со своими недругами так, словно искал с ними примирения: ведь Виллу был слишком силен и горд для того, чтобы первым идти на мировую. Если уж вражда — так вражда, если ссора — пусть решают дело кулаки; так думал Виллу до сих пор, так он смотрел на вещи.
Но теперь его взгляд на вещи изменился, — очевидно, под влиянием тюрьмы и больницы, ведь больше влиять на него было некому. Или, может быть, виной тому хозяйка Кырбоя, которая в тот раз спросила, видит ли Виллу своим больным глазом на том берегу осину, которая начала уже краснеть? Бог ведает! Сам Виллу об этом не рассказывает, а другие его не спрашивают. Виллу все пьет и пьет чужую водку и, сбросив пиджак, танцует ее своими недругами.
Он танцует с таким азартом, что даже не замечает, как на праздник приходит хозяйка Кырбоя, как свои первые танцы она танцует с другими парнями, — видно, и хозяйке хочется сегодня танцевать, она танцует даже с батраком Яаном, которого сама пригласила. Виллу замечает хозяйку только тогда, когда она уже раскраснелась от танцев; все видят, что Виллу заметил хозяйку Кырбоя, — у него сразу пропадает охота плясать с одними только парнями, и он приглашает на танец хозяйку, которая в эту минуту стоит чуть поодаль.
— Вы опять пьяны, — говорит хозяйка в ответ на его приглашение.
— Глаз болит, рука болит, — пытается отшутиться Виллу.
— Вы злой, — говорит хозяйка, но Виллу чувствует, что она не сердится. — Вы хотите мне напомнить, что я сама заставила вас нарушить слово, сама утром в яанов день уговаривала вас пить.