Так брела хозяйка Кырбоя, выйдя за ворота усадьбы Катку, а мать, стоя в воротах, глядела ей вслед и думала: хозяйка Кырбоя идет как старуха. Но хозяйке Кырбоя не было еще и тридцати, и в ее крепком теле было еще много сил. Красотой и миловидностью она никогда не отличалась, а вот силы в ней всегда было много, однако сегодня матери Виллу показалось, будто кырбояская барышня и мила и красива. Что поделаешь, мать Виллу только сегодня увидела, какой красивой и милой может быть кырбояская барышня, когда она оплакивает Виллу или когда бредет к лесу так, словно в тридцать лет она уже старуха. Барышня, уходя из Катку, казалась такой красивой и милой, что мать Виллу, глядя на нее, не переставая плакала, — она продолжала плакать даже тогда, когда барышни уже не стало видно, когда она небось уже миновала старую сосну и вышла на дорогу, ведущую через деревню к шоссе.
А хозяйка Кырбоя шла, опустив голову, словно никому уже не могла казаться красивой и милой, словно она никогда и не была такой, словно ей суждено умереть, ни для кого не став красивой и милой, — так шла хозяйка Кырбоя, выйдя за ворота усадьбы Катку. Она шла так, словно и ей уже ничто не казалось красивым и милым, словно ей и умереть суждено, не увидев больше ничего, что казалось бы ей милым и красивым; она вышла за ворота, миновала поле и вошла в лес; побрела по лесу, пересекла дорогу, по обе стороны которой тянутся заброшенные, поросшие ивняком канавы; наконец дошла до вересковой пустоши и до дороги, ведущей в Мядасоо, Метстоа и Пыргупыхья, — отсюда можно идти дальше лишь пешком, пока не выйдешь к новой лесной дороге, к новым полям и к большаку, который пересекает железную дорогу и тянется чуть ли не до края света.
Хозяйка Кырбоя не идет туда, она хочет повернуть в другую сторону, но вдруг замечает женщину, которая сидит под сосной на мягком мху, окруженная алым ковром спелой брусники. Женщина сидит с ребенком на руках, и хозяйка Кырбоя, глядя на красные ягоды, думает, что, наверное, там, под сосной, где сидит женщина с ребенком, тоже растут ягоды.
Хозяйка останавливается и вдруг видит, что женщина плачет, женщина плачет, а ребенок спокойно спит у нее на руках среди алых ягод, спит и сосет во сне палец. И хозяйка не может понять, почему женщина плачет, если ребенок так спокойно спит посреди алых ягод, которых великое множество и здесь, на высокой песчаной гряде, и в низинах, по краям болот.
И вдруг женщина говорит:
— Здравствуйте, барышня.
Этот голос хозяйка уже слышала, она уже видела когда-то этого ребенка, который так спокойно спит сейчас среди алых ягод, посасывая палец. И хозяйка вглядывается в женщину с ребенком, словно никак не может вспомнить, кто же она такая, эта женщина, сидящая с ребенком среди алых ягод.