— Кто у тебя?
— Мать. Отец. Полный комплект. Оба на пенсии. Так что толку от них мало.
Он не понял: искренне она говорит или валяет дурака, стараясь произвести на него впечатление.
— Может, мне им позвонить, сообщить, где ты?
— Спокойненько, шеф. Не пыли. Надо будет, скажу.
— Как себя чувствуешь?
Она пропищала тонким детским голоском:
Если вы утонете,
То, конечно, вскрикнете,
Полежите года два,
А потом привыкнете.
Закончив петь, устало прикрыла глаза. Без своих нарядов, в застиранной больничной рубашке и без косметики гражданка Грызлова выглядела довольно неказисто. Вызывала жалость.
Юля вновь открыла глаза.
— Что, шеф, неприятности? Да ты не темни, шеф, мы же свои. Заявление надо подписать?
— Какое заявление?
Она пожала плечами.
— Не знаю… Ну что я не имею к тебе претензий.
— А ты имеешь?
— Нет. Не нарочно же… Ты сам пострадал. Вон какая ссадина. Будешь уходить, загляни к медсестре. Она йодом смажет.
— Йодом теперь поздно. Сразу надо было.
Говорить им было не о чем.
— Я вот тебе апельсины принес…
— А-а… Спасибо… Лучше бы кирнуть прихватил.
— Что ты! — испугался он. — Тебе ж нельзя!
— Мне все можно. Выпьем здесь и выпьем тут, на том свете не дадут. Если еще раз придешь — прихвати. По глотку. И сигареты, а то у меня отобрали.
— А ты хочешь, чтоб я еще раз пришел?
— Не хочешь — не приходи.
От ее слов дохнуло равнодушием давно живущего и уставшего от жизни человека.
— Ну, выздоравливай.
— К суду выздоровлю. Не бойся.
— А я и не боюсь. В жизни за все надо платить.
— А Марина говорит: жить надо кучеряво. Пить, веселиться, пока молоды. Старость, как война, все спишет.
Он неожиданно почувствовал приступ враждебности к неизвестной ему Марине.
— Дура она, твоя подруга. Веселье — это еще не все в жизни.
Юля скривилась:
— У-у, затянул волынку. Ты как моя мать. Скучно. Ну, не забудь в следующий раз коньячку прихватить. Иди. Я спать хочу.
Гражданка Грызлова, видимо, уже не сомневалась, что он появится. Эта уверенность да еще беспокойство за ее здоровье заставили Игоря снова прийти в больницу. А потом еще и еще раз.
Однажды он нашел Юльку раскрасневшейся, возбужденной и говорливой. Как только соседка по палате вышла, она игриво взглянула на Игоря и шепнула:
— Ну что сидишь как истукан! Пользуйся моментом. Дай-ка руку.
Кончиками пальцев он ощутил прикосновение грубого больничного полотна, а потом ее рука повела его дальше. В ту же секунду Юля с силой вытолкнула его руку из-под одеяла.
— Слушай, — как ни в чем не бывало сказала она, — когда меня выписывать будут, ты обязательно на машине приезжай. Приедешь? Тут как кого выписывают, все халатники прилипают к окну и смотрят… Пусть поглядят, как мы с тобой на тачке отбудем.