– Доброе утро, Петтит, – сказал Артур. Он чувствовал, что голос его звучит искусственно, несмотря на усилия говорить сердечно и ободряюще.
– Доброе утро, мистер Баррас. Сегодня ночью был сильный мороз, сэр.
– Да, Петтит, холодно.
– Отчаянно холодно, сэр. Не подбросить ли угля в камин?
– Нет, спасибо, Петтит.
Не успел секретарь выйти из комнаты, как Артур потянулся за самым верхним письмом. Он его ожидал – это было письмо от его банкира из Тайнкасла.
Взрезав плотный конверт, он быстро прочел официальное извещение без удивления, даже, пожалуй, без смятения. Ему сообщали, что в настоящее время банк отказался от практики краткосрочных ссуд и правление глубоко сожалеет, что впредь не имеет возможности…
Артур уронил письмо на стол. «Сожаление»!.. Да, красивое слово. Все выражают «глубокое сожаление», когда из высших соображений отказывают ему в деньгах. Артур вздохнул. Впрочем, он этот ответ предвидел раньше, чем написал банкиру. Он уже превысил размеры своего кредита в банке, взял оттуда все до последнего фартинга под залог оборудования. По крайней мере, хорошо, что он теперь знает, как обстоят его дела в банке.
Он продолжал сидеть за столом. Несмотря на усталость, он с трудом заставлял себя сидеть спокойно, нервное возбуждение требовало выхода. С лихорадочной поспешностью он снова все прикинул в уме. Лицо его приняло напряженное выражение. Какой длинный путь пройден со времени катастрофы! А теперь дороги впереди нет – одно болото, трясина, застой. Цена на уголь упала еще на пятнадцать шиллингов на тонну. Но даже по такой цене Артуру не удавалось продать его. Крупные объединения и синдикаты сбывали свой уголь, а он, мелкий частный предприниматель, оказывался бессильным. Между тем предприятие требовало накладных расходов, нужно было ремонтировать насосы, платить налоги – шесть пенсов с каждой тонны вынутого из шахты угля. А рабочие? При этой мысли Артур вздохнул. Он надеялся привлечь их на свою сторону примирительной политикой и заботами об их безопасности. Но его постигло горькое разочарование. Рабочие как будто были против его попыток перестройки, подозревали за этим какие-то корыстные побуждения. Устроенные им на руднике чудесные бани до сих пор у многих вызывали раздражение, были предметом скабрезных шуток. Артур сознавал, что он плохой руководитель. Он часто проявлял нерешительность, убеждал там, где нужно было быть твердым, упрямился в таких случаях, когда человек с более сильным характером посмеялся бы и уступил. Рабочие видели его слабость и пользовались ею. Суровость старика Барраса была им понятна: она вызывала страх и даже восхищение. А доброта Артура и его высокие идеалы внушали им недоверие и презрение.