Кандалов из синего аристания в этот раз на мне не было.
Только память о моём воображаемом белом плаще воина света пока сохраняла моим конвоиршам жизни. Не уверен, что надолго.
Стражницы едва не уткнулись мне в грудь носами. Загрохотали щитами, чиркнули по моим плечам наконечниками копий. «Кожа дракона» не позволила оцарапать тело. Но кафтан пострадал. Досталось и нашивке с гербом рода Силаевых — заточенное острие копья разрезало вставшего на задние лапы медведя пополам.
— Дамочки, — сказал я. — А вы ль не охренели?
— Чо?
Не стал рифмовать.
Позволил выглянуть наружу пробудившемуся во мне тёмному властелину. В этой жизни он выходил из спячки не так уж часто: не считал женщин достойной его внимания угрозой.
Я поочерёдно посмотрел сражницам в глаза — увидел там силуэт своей головы и отражения фонаря.
Стражи порядка отшатнулись: должно быть, выражение моего лица им не понравилось. Сжимавшие древки копий пальцы побелели от напряжения.
— Ещё раз дотронетесь до меня — откручу вам уши, — пообещал я. — Понятно? Не шучу. А той из вас, кто снова ткнёт в меня оружием, оторву руки — я смогу. Это ясно? Клянусь боярской честью: так и сделаю. К вашему сведению, льеры, у нас в Кординии принято держать слово — можете в этом не сомневаться. Так что терпеть вашу наглость я больше не стану. Уяснили, девочки?
Последние слова я произнёс едва ли не шёпотом. Знал, что так меня поймут лучше, чем если стану кричать. И сообразят, что не просто угрожаю — предупреждаю.
Какое-то время мы стояли на месте. Слушали цокот крысиных коготков в стенах, бормотание голосов за дверями, биение своих сердец.
Бодались взглядами.
— Топай, давай, — напомнила о себе замершая за моей спиной стражница.
Приподняла фонарь, осветив лица своих коллег.
— А вы… это… бросьте свои штучки, — сказала она. — Не трогайте её. Слышите меня? Фиг знает, как отреагирует льера дознавательница, если мы эту боярыню покалечим. Хотите лишиться выходных? Провести их в этой вонючей дыре, разносить по камерам жратву? Льера начальница может вам такое устроить. Вы её знаете. Так что успокойтесь. Тем более что мы уже пришли.
Посмотрела на меня.
— Ты, боярыня, не дразни девчонок. Не надо. Ни к чему хорошему это не приведёт. Наша служба нервная. Девки выматываются на работе. Могут и психануть — огребёшь, мало не покажется.
— Боярин, — сказал я.
— Что?
— Не боярыня, а боярин.
Стражница скривила рожу, махнула фонарём.
— Пошли уж… кто бы ты ни была.
От поворота мы отошли недалеко. Фонарь в руке стражницы перестал раскачиваться, замер около приоткрытой двери одной из тюремных камер. Страж порядка жестом велела мне приблизиться, указала на комнатушку.