Так мы и не будем туда наводить, дерьма и без того хватает. Мы займемся частными лицами, которые просто так жили, без должности, но зато и сами писали свою летопись, а не нанимали платных хронистов. Может летопись сия и не будет вам интересна – ну вы и не читайте. А у нас долг. Мы должны луч направить – и осветить. Чтобы все знали, как было у них там, в XX веке.
Там, правда, тоже все было как когда. Постепенно голода и холода миновали, все понемногу отогрелись и поели, а потом – в аккурат к концу века – повсюду высыпали торопливые жадненькие ребятки, быстренько ухватили, кто что мог, – и вот они уже люди третьего тысячелетия. Чуть что – ив Париж. О, Париж! Город будущего, сердце новой Европы, чудное, чудное обрамление для свежеприбывшего московского гостя. Вот метрополитен будущего, поезд из одного бесконечного вагона безо всякого машиниста летит под землей от церкви святой Магдалины до Национальной Библиотеки. Что ни станция – марсианский пейзаж, нержавеющий металл, небьющееся стекло, идеальный интерьер для новых русских, устремленных в будущее, отряхающих со своих ног прах двадцатого столетия. Конечная остановка, бесшумный эскалатор, потом лифт в светящемся хрустальном стакане – и вот наш луч падает на улицу Тольбиак.
Здесь, правда, все спокойнее, двадцать первого века поменьше, больше двадцатого, а кое-где угадываются следы и девятнадцатого. Зеленеют деревья, откуда-то доносится тихая музыка, небольшие кафе, булочные, цветочные магазины, прачечные самообслуживания… И если не свалиться снова в хрустальный стакан и потом в марсианский поезд, а начать разматывать эту длиннющую рю Тольбиак, двигаясь пешочком на запад, в сторону церкви Алезия и отступая при этом во времени, то вскорости мы доберемся до тех мест и до тех лет, где некогда были счастливы и несчастны люди, вызванные сегодня из небытия магической силой нашего луча. Мы минуем церковь Святой Анны, улицу Барро, постоим у психиатрической больницы Святой Анны, свернем на улицу Глясьер, по которой не раз мужественно и смиренно шествовал Б.П. и где к нему, коленопреклоненному и молящемуся, сзади подкрадывался дьявол. Оттуда можно по бульвару Араго свернуть направо, на улицу Гоблен, где так мило ели мороженое и где продавались такие зеленые ремешки… А можно пойти налево, к площади Денфер-Рошро, откуда уже рукой подать до Люксембургского сада и бульвара Монпарнас, здесь и сегодня можно посидеть в Куполе, Доме или Селекте.
М-да… Париж, Париж… Но если мы хотим еще немного углубиться в прошлое, а это входит в наши виды, то нам придется на какое-то время расстаться с этим замечательным городом и перенести наш луч в другие края. Жаль конечно, но, в конце концов, разве все дело в подземном полете в вагоне-поезде без машиниста? Подумаешь, всадник без головы! А душа? Душа же не там. Эталон души хранится, как известно, в России, не помню точно, то ли в Сергиевом Посаде, то ли в Зеленограде – вместе с эталоном времени. Никто не помнит, потому что давно не пользовались. Но он в России, об этом все знают. Стало быть, не одним Парижем жив человек. И сейчас наш луч пройдется по иным местам, и мы вспомним для начала иные топонимы, такие, например, как Кресты, Бутырки или Лубянка, говорящие здешнему уху не меньше, чем тамошнему Куполь или Селект. Так уж сложилось.