Внутренней безопасностью Партии занимался известный партийный деятель – Сергей Миронович Киров. Старый большевик, и вообще крайне авторитетный товарищ, для которого назначение в ЦКК было не только спасением из пенсионного забвения, но и новым дыханием в жизни. Получив омоложение десять лет назад, товарищ Киров занялся своим здоровьем, и к семидесяти восьмилетию подошёл в прекрасной форме, выглядев лет на сорок от силы.
Александр знал Сергея Мироновича довольно шапочно, но по внутренним раскладам вполне мог, вот как сейчас, запросить встречу, и незамедлительно получить её, как член небольшой, но весьма дружной семьи «старых большевиков».
- Садись. – Одетый, как и многие коммунисты, в скромный полувоенный френч тёмно-зелёного цвета с колодкой наград, и двумя золотыми звёздами Героя Советского Союза, Сергей Миронович, втиснулся в гостевое кресло, и неожиданно улыбнулся.
- Понимаешь, же что тебя просто предупредили?
- Вы, товарищ Киров мне только имена скажите. Я их всех… предупрежу. – Спокойно ответил Александр. – Будут патологоанатома пугать посмертной гримасой.
- Ты можешь. – Киров не вставая распахнул металлический шкафчик, стоявший по правую руку, не глядя одной рукой вытащил бутылку коньяка и пару рюмок, поставил на стол, где уже стояло блюдо с маленькими бутербродами, и точными движениями разлил граммов по двадцать пять. - Вроде в советской школе учился, ужасов войны не видел, а что-то прёт из тебя такое. Как от сильно повоевавшего человека. Да и дел за тобой уже столько, что наши мозгоправы за голову хватаются. Но ты не переживай. Мы все тут такие. – Не чокаясь, он вкинул в себя коньяк, и подхватив с тарелки кусочек хлеба с пристроенной на нём горкой масла и икры, метнул в рот закуску, словно кочегар уголь, и вдумчиво пережевал. – У нас сейчас вроде тихо всё. Иностранные враги в основном лежат в руинах или зализывают раны после эпидемии, но несколько внутренних процессов тянутся с очень давних времён. Знаешь, наверное, что в Партии нет полного единства в выборе пути развития. И ладно бы всё упиралось во внутрипартийные дискуссии. Полно у нас и бывших эсеров, и кадетов с анархистами и кого только нет. Но самая реактивная среда для всякого рода заговоров – это конечно наши кадровые кладбища. Евпатория и Геленджик. Вроде всё там есть. И комфорт такой, что любой гражданин СССР только завидовать может, и уход, и вообще красота вокруг. Только вот нет ни славы, ни власти, ни пионерок с розами. А вот это особенно обидно. Вот и мутят воду старые перечницы и перечники, называя себе партией Ветеранов. И всё было как-то в рамках ну если не дозволенного, то как-то терпимого, но вот с какого-то времени они явно стали переходить границы. И произошло это буквально на глазах, за какие-то пару лет. Что же изменилось? А то, что, если у них была какая-то надежда на изменение политики, то с твоим приходом в аппарат правительства, да пары десятков выпускников школы кадрового резерва, эта надежда просто истаяла. Союз вполне идёт дальше, генерируя собственные кадры, и то, новое общество которое прорастает активно не нравится отставным генералам армии и производства. И прижатые к стенке временем которое беспощадно уходит, они стали договариваться с Русским Ковеном. Есть такая запрещённая в Союзе организация энергетиков. Ты очень удачно прикончил их архимагистра, что их сильно ослабило, и пока, Ковен вышел из соглашения с Ветеранами чтобы осознать новую реальность. Они-то считают тебя командором-недоучкой, который никак не мог убить архимагистра на пике силы. Значит, у нас есть что-то что гарантировано убивает такого человека. И вот это их очень пугает. Годами, десятилетиями эта сволочь бегала от нас, убивая оперативников и милиционеров, а тут раз, и эта тварь сдохла. Ты даже не представляешь сколько долгов наших парней ты закрыл этой смертью.