Ворвавшись в актовый зал, я прохрипела "извините" и плюхнулась на стул в заднем ряду.
Алчущего расширить кругозор народу было негусто: две мрачные женщины предпенсионного возраста, читающая книгу тощая девица с желтым лицом и два мужика, которые азартно резались в шахматы прямо на украшенной самодельными бумажными флажками сцене. Увидев меня, один из них, очевидно сам товарищ Громадушкин, тучный, с зачесанными назад редкими волосиками, со вздохом бросил ферзя и встал за трибуной. Достав стопку мятых перфокарт, он равнодушно скользнул по мне взглядом и забубнил:
– Итак, наконец, мы все собрались. Товарищи, сегодня мы познакомимся с симптомами чесотки…
В общем, если в двух словах, то из бесконечного монолога я определила у себя все шесть типов чесотки, включая норвежскую. Глянув на зал, я поняла, что такая я не одна: к концу лекции яростно чесались все, особенно желтолицая девица. Кстати, как оказалось, причина желтолицости Люси (именно так ее звали) донельзя проста: однажды она вычитала в каком-то журнале (то ли "Работница", то ли "Крестьянка") о том, что каждая советская женщина должна тщательно ухаживать за собой, желательно народными методами. Данная идея настолько запала в люсин мозг, что с этого момента она перечитала всю доступную литературу и, в результате, вывела для себя идеальную диету, согласно которой стала есть лишь деревенские сырые яйца, которые "дают цвет лица" и тертую сырую морковку, которая также значительно все улучшает. Через три месяца Люся посадила печень, почки, и еще кучу всего, а цвет лица от морковных каротинов окрасился в ярко-желтый. С тех пор, после длительного лечения, Люся раз в полгода проходит курс реабилитации в нашем профилактории.
Эту душераздирающую, но весьма поучительную историю, поведала мне Евдокия Петровна, которая проходила вечерние процедуры вместе со мной.
– И вот зачем все это? – осуждающе покачала неопрятно седеющей головой она, подытожив свой обличительный монолог. – Наши предки жили без всех этих диет, проживем и мы.
Я промолчала, но Евдокия Петровна не обратила внимания и продолжила развивать тему:
– Моя вот бабушка ходила босая до первых заморозков, и ничего – и замуж вышла и десятерых детей родила. А теперь чуть что – все поголовно волосы красят, по курортам ездят, работать, так как мы работали, никто не хочет, и разводятся сразу после свадьбы! Прошмандовки!
Я покраснела и снимать берет передумала.
Зато на работу утром я явилась окрыленная. Пока все складывается как нельзя лучше: и доклад я сделала очень даже неплохо, и начальству угодила, и крыша над головой на ближайшее время есть, а с квартирой, даст бог, все решится. Осталось найти способ повысить благосостояние и можно начинать петь песни Брежневу и изобретать автомат.