Ну, они окна побили, стало легче. Тут надо понять, я за боковые окна ответственности не несу, мало ли, камень кинули, бывает. Я отвечаю только за тамбур. Потом чаю спросили, у меня столько и не было. Дали денег, я смотался по эшелону, насобирал, у кого что было, принес им.
Едем себе. Вроде ничего, так, по мелочи. У них с собой спирт. Тогда продавался на северах. Бутылка с синей этикеткой «Спирт питьевой. Крепость 95 градусов. Стоимость 8 руб. 30 коп.». А на северах подальше и вообще 5,95.
Ну, значит, горлышко в рот, буль-буль, потом бутылку об угол бац и радостно по вагонам пассажиров «розочкой» загонять на верхние полки, пока свои же не скрутят и не затащат обратно к себе в купе от греха подальше. А так тихо.
Повторяю, у меня их было 76 человек. Сидели как сельди в бочке. Кроме одного купе. Там ехало всего шестеро. Пятеро приближенных и Паша. Это я потом узнал, что его зовут Паша, а там они его как-то иначе звали, не помню как. Паша у них был за главного. Не знаю, как объяснить, но он был с виду какой-то ненастоящий, что ли. Как из страшного мультика. Огромный, даже не жирный, а какой-то рыхлый. Он не сидел, а как бы расплывался по полке. Уважали они его смертельно. Это было видно. Говорил он мало и ел мало, только все время курил.
Тут еще надо сказать, что по неписаным правилам у меня в служебке кроме всего необходимого обязательно в тумбочке две бутылки водки и под каждой червонец. Если контроль или СКП, о чем «бугор» обычно предупреждал, то сразу дверцу в тумбочке нараспашку. Они входили в последний вагон, шли по составу, выборочно проверяли билеты или санобработку, забирали из каждой служебки бутылку и червонец и шли дальше.
Однажды под утро я глянул – нету моих бутылочек. И червонцев тоже нет. И взять больше неоткуда. И не то что жалко, а как-то даже обидно. Сами же, как тронулись, сказали: «Не боись, пацан, своих не трогаем!» – и на тебе.
И тут из туалета выпрыгивает один. Маленький такой. В синих труселях до колен, в синей же майке и сам весь синий от татуировок, как баклажан.
«Чего грустишь?» – говорит. Ну, я: так, мол, и так. Он постоял, постоял, стрельнул у меня папиросу и ушел. Минут через десять явились двое. Сказали: «Тут сиди!» – и испарились. Еще минут через двадцать вернулись. Но уже не одни. Приволокли какого-то третьего. Ни слова не говоря, этот третий поставил на стол бутылку, сунул под нее червонец, и их не стало. Я посидел, посидел и пошел покурить в тамбур. А там эти двое. Курят у открытой двери. Я спросил, а где этот? Они кивнули головой «за борт», сказали, «гулять пошел», захлопнули дверь и ушли.