– Мара! Ма-ара!! – кричала она в телефонную трубку.
– Что?! – Марик холодел, отчетливо понимая, что случилось что-то страшное.
– Мара, иди быстро в магазин, папе нечего кушать!
И он бежал к ней, и она совала ему в руки деньги и толстую тетрадь в коленкоровом переплете, которая вся была исписана мелким почерком. Там на тридцати страницах было написано, что нужно купить из продуктов немедленно.
Все три ее снохи жили по стойке смирно, потому что она регулярно проверяла, чтобы у них в доме был такой же порядок, как у нее. Она приезжала к детям в гости с такими авоськами, что если бы она хоть раз появилась с ними где-нибудь на соревнованиях, тяжелая атлетика как спорт прекратила бы свое существование.
Она держала всю семью в ежовых рукавицах, и они ее обожали.
Сейчас ей девяносто пять, она по-прежнему сама ходит по магазинам, сама готовит и три раза в неделю навещает детей, чтобы проверить, как там дела.
Когда Маруська еще не был женат на Ленке, он жил с родителями.
Формально у Евочки было три сына. На самом деле их было четверо. Четвертым сыном в их семье всегда считался Генашка. Они с Маруськой были самыми близкими друзьями еще со школы и практически не расставались никогда. Генашка тогда еще не был народным артистом и художественным руководителем Театра эстрады Геннадием Викторовичем Хазановым, а был просто Генашкой, и все мы учились в МИСИ имени Куйбышева, только на разных факультетах.
Дружили мы замечательно. Легко и весело. Мы были холостыми. И вокруг всегда была одна весна.
Но самая настоящая жизнь начиналась в конце апреля, когда папа Боря уезжал на все лето до сентября «заделывать» гастроли. Квартира оставалась в нашем полном распоряжении.
Мы ждали этого целый год, мы целый год сучили ногами от нетерпения, и наконец этот день наступал.
Как Евочка собирала мужа в дорогу, я не знаю. Но перед самым отъездом она созывала нас троих, для того чтобы объяснить, что и как нужно делать, когда их не будет дома.
Войти в квартиру было практически невозможно. В коридоре перед дверью стояло столько чемоданов и свертков, что каждый раз нам казалось, что они уезжают не на четыре месяца, а на ПМЖ в Антарктиду.
Мы садились на диван в большой комнате, Евочка садилась за стол и выкладывала с десяток этих самых тетрадок в коленкоровом переплете, где было расписано все по минутам и миллиметрам. Обращалась она в основном к нам с Генашкой, поскольку Марик был «босяк» и «никогда не слушал, что ему говорит мама!».
Сам инструктаж напоминал последние наставления Кутузова своим бестолковым генералам перед Бородинским сражением, которые даже не знали, где это Бородино и с кем надо сражаться.