Трио музыкантов, на дудуке, давуле и кеманче, начали ублажать его слух, как он понял, национальным похоронным маршем!
Прошло полчаса. Час.
Он упился кофе и, весь липкий от сладостей, уже начал думать, что они этот похоронный марш играют для него не зря, как появляется пограничник и переводчик.
И с ним – какой-то чин.
Все сначала.
– Как же вы без визы, не имеем права к нам пускать!
– А мне не надо к вам, мне на корабль, у меня пароход!
– А что у вас в чемодане?
– Деньги, я же уже показывал!
– А сколько?
– А сто тысяч! И еще вот чековая книжка! И еще вот сертификаты! Еще что показать?! Вот, смотрите! Смотрите!
У чина глаза на лоб! Такие деньги.
Счас, говорит, уточню.
Десять раз кланяется, что-то приказывает дежурному и исчезает.
Опять чай-кофе, мальчик с кальяном и похоронный марш, но теперь уже с танцовщицами!
Проходит еще часа полтора.
Наш уже сомлел окончательно и все больше привыкает к мысли, что хоронить его под этот марш будут не одного, а вместе с этим танцовщицами, которые вертят бедрами уже почти у него на коленях!
Являются четверо.
Да, говорят, действительно пароход ваш уже в порту! Все верно, но без визы не можем никак!
Он в слезы, чуть не на коленях ползает, прямо волком воет: «Их бин кирдык! Кирдык! Пароход! Алес цузамен кирдык!! Шнеллер ту-ту! Шнеллер!»
Они говорят, ну, раз такое дело, пишите бумагу, что вы – это вы, директор и все такое.
Он пишет. Они говорят, это оно конечно, но нужно на бланке вашей организации.
Откуда бланк?! Какой бланк?!
Они говорят, ладно, нет и не надо, но нужна печать.
Печать? Какая печать?
Но вот оно, везенье!
Он раньше хрен знает где только не работал и, к счастью, печати эти зачем-то хранил и таскал везде на всякий случай!
И он говорит: да ради бога!
И начинает ляпать все, что у него было, на все, что видит: «Уплачено», «Разрешаю», «Утверждаю», «Госкино», «Госцирк», «Родильный дом имени Грауэрмана», «Хлебозавод № 8»…
У турок начинается падучая!
Тут опять надо знать страну!
У них прямо-таки благоговение перед бумагой с печатью, а тут сразу столько, и какие! Да еще деньги налом! Полный чемодан!
И турки понимают, что это очень, ну очень большой человек! Непонятно, правда, почему один, без сопровождения, и паспорт без визы!
Но кто его знает, может, он чей-то личный гость, кого-то из «этих»!
Дело тонкое!
Они опять говорят: счас!
И исчезают.
Он опять сидит.
Уже, правда, вроде как в бреду!
Кофе у него уже в ушах булькает, весь липкий от сладостей, и, так ему кажется, что танец живота исполняет для него этот самый его кирдык!
Проходит еще час.
Тут он вспоминает, что у него старый товарищ работает в нашем консульстве в Стамбуле.