Пауза. Долгое такое молчание. Киернану и Сандеру слова извинения явно давались непросто. Непросто было переступить через собственную гордость.
– Мы погорячились. Учёба здесь на нас всех давит. Любой мог поддаться слабости, – наконец проговорил Нейл.
– Извини, что вёл себя как последняя сволочь, – тихо добавил Ронан.
Ущипнуть себя, что ли?
– Всё в порядке. Я не держу обиды, – улыбнулась парням, причём совершенно искренне.
– Если переживаешь за дружков Стейрода – не стоит, мы тебя в обиду не дадим, – храбро заявил Киернан.
А Лоунард, выпятив грудь, поддакнул:
– И над Брианом больше издеваться не позволим!
– Как он, кстати?
Кадеты опустили взгляды.
– Нормально. Переодевается.
Вспомнив, что и я не готова к уроку, поспешила в комнату.
– Я тоже переодеваться. Увидимся на занятии!
– Риф, – окликнул меня Ронан.
Стоило к нему обернуться, как взгляд зацепился за сложенный вдвое лист бумаги, который кадет мне протягивал.
– Я соврал. Вот твоё письмо. Подумал, тебе самому захочется его уничтожить.
Прощальная записка брата?
– Спасибо!
Схватила листок и, прижав его к груди, толкнула дверь в комнату, торопясь скорее вонзиться взглядом в заветные строчки.
Оказавшись в комнате, первое, что увидела, – это надевающий рубашку Торнвил. Парень стоял вполоборота. Глядя в окно, на сизую пелену туч, расползающуюся по небу, медленно застёгивал пуговицу за пуговицей. На глаза бросился огромный синяк у него на груди, наливающийся цветом, и несколько ссадин на шее. Видимо, содрал кожу при падении.
– Привет. – Я кашлянула, не зная, что ещё сказать, а потом всё же с беспокойством добавила: – Тебе бы животворцу показаться.
Не сводя взгляда с окна, за которым всё намекало на новое ненастье, Бриан тихо сказал:
– Я в порядке. Но вообще… – он помедлил, прежде чем продолжить, – не стоило за меня вступаться. Спасибо, конечно, но правда, не надо было. Теперь у тебя будут проблемы, а я не заслужил, чтобы меня защищали.
Последние слова прозвучали столь неожиданно, что я даже растерялась. И про письмо Рифа на какое-то время забыла, глядя в нахмуренное лицо Бриана.
– Что значит не заслужил?
– Я мужчина. Солдат, – вскинул белокурую голову Торнвил. – Воин. И ты не должен постоянно за меня заступаться. Отец говорит, что мне пора взрослеть.
– Служа бойцовским тюком для отморозка-старшекурсника?
Торнвил неопределённо пожал плечами, заставив меня удивиться ещё больше.
Что это с ним?
– Отец всегда говорил, что в Кальдероке мальчишек превращают в мужчин, а слабаков в сильных. И для этого любой способ подходит. Я больше не хочу быть ни слабаком, ни мальчишкой.