– Мы увидимся завтра? – безуспешно пытаясь заглянуть мне в лицо, спросил принц. От злости я даже усталости не чувствовала, хотя по длинным коридорам практически бежала.
– Это вы решаете, явитесь ли на завтрак или нет, ваше высочество.
– Да что ты заладила: высочество да высочество… Я имею в виду расследование – мы же еще не выяснили, кто допрашивал эту девушку, да и с последней жертвой поговорить надо.
– Надо же, – искренне поразилась я. – Мы не выяснили… Нет, ваше высочество, завтра мы сделаем перерыв. – Максимилиан так взглянул на меня, что я устыдилась и добавила: – Необходимо все обдумать.
У дверей своей комнаты я холодно попрощалась с принцем и решительно отвергла его попытку меня обнять. Бруниса в этот момент нетерпеливо подпрыгивала позади нас, но я, когда закрывала за собой дверь, заметила, что ее сексуально-манящую позу Максимилиан проигнорировал и умчался, буркнув что-то на прощание. Так что, когда я услышала требовательный стук в дверь, даже не удивилась.
– Чего тебе? – устало спросила я.
Если опустить непечатные выражения и жесты, которые, наверное, все знают, смысл претензий, предъявляемых Брунисой, был таков:
– Ты мне свидание испортила, никогда тебе не прощу, дрянь!
Кстати, слово «дрянь» она не использовала. Ее запас матерных слов был намного больше и насыщеннее того, что я могла себе вообразить и запомнить, поэтому пришлось подобрать слово, близко подходящее по смыслу.
– Все сказала? – уточнила я. – А теперь иди к себе в спальню, иначе я скажу принцу, что твоя персона напоминает мне о его предательстве, и, если он хочет помириться, пусть выгонит тебя с отбора.
Бруниса отшатнулась и с непонятно откуда взявшейся проницательностью прошипела:
– Не знаю, что ты замышляешь, но он тебе не нужен!
– Я предупредила, – напомнила я. – Не упусти своего шанса доказать его высочеству, что он нужен тебе.
Без особого удовольствия понаблюдав за тем, как поверженным врагом Бруниса удалилась в свою спальню, я закрыла дверь и устало прислонилась головой к стене.
А наутро разгорелся скандал. Журналистам еще ночью объявили об аресте невесты Гвинон, и, естественно, они жаждали подробностей. А так как ни принц, ни Велаш их раскрыть не стремились, они направили все свое внимание на Брунису. Утвальд это очень понравилось – она добрых два часа рассказывала о том, как уводили Вудтир, что она при этом чувствовала и как помогала в расследовании, а в конце настолько увлеклась, что в порыве вдохновения ляпнула, что переспала с принцем. Когда и как это могло произойти, если в беседке они были с Вудтир, а после на допросе – в сопровождении охранников (о моем присутствии Бруниса не распространялась, за что я ей была безмерно благодарна), новоявленная любовница его высочества не сказала, но журналистам уже бросили кость, и они ее с удовольствием смаковали. Невесты нервничали: вроде бы Брунисе не верили, но все же ее слова вызывали волнение: а если правда? Кларисса бледнела, краснела, порывалась упасть в обморок и с трудом переносила вопросы, которые ей как представительнице императорской семьи принялись задавать журналисты. Один наиболее активный репортер умудрился заявить, что Максимилиан теперь, как честный человек, обязан на Брунисе жениться. И вот тогда сваха взорвалась: