подумала, где она может быть. Они договорились встретиться в кафе «Валладон» в три часа, но там никого не было. Вероника села за ближайший к двери столик, выкурила две сигареты и выпила чашку кофе.
Обычно Сара не опаздывала.
В три сорок пять Вероника решила, что может спокойно возвращаться в Эшдаун. На следующий день, в субботу, им всем предстояло разъехаться – большинство студентов собирались провести часть лета у родителей. Надо было собрать вещи и подготовиться к прощальной вечеринке. Может, во всей этой суматохе и суете Сара просто забыла о встрече, но это довольно странно, поскольку обе согласились, что у них есть очень веские сентиментальные причины в последний раз заглянуть в кафе, где они впервые встретились девять месяцев назад.
В любом случае стало ясно, что Сара не придет. Вероника зашла за стойку и опустила пятидесятипенсовую монету в маленькую сахарницу рядом с кассой.
– Сдачу оставьте себе, – сказала она, как обычно.
Слаттери, поглощенный «Последствиями прагматизма» Ричарда Рорти[42], не глядя на нее, что-то пробурчал.
У самой двери Вероника задержалась.
– Мне будет недоставать наших разговоров, – сказала она.
Никакой реакции.
– Наших пикировок, – добавила она. – Обменов колкостями. Умения быстро находить остроумный ответ.
Сраженная его молчанием, она взялась было за дверную ручку и тут услышала:
– Уходите, значит?
Вероника развернулась, не веря своим ушам и радуясь пусть небольшой, но победе.
– Что?
– Уезжаете из города. С учебой всё.
– Да. Все уезжают.
Слаттери вдруг сделал невероятное: отложил книгу и встал. Вероника подумала, что впервые видит его на ногах. Он оказался на удивление маленького роста.
– Если хотите, можете взять что-нибудь, – сказал он. – На память.
У Вероники мелькнуло подозрение, что за этим кроется какая-то непостижимая шутка в духе Слаттери.
– Правда?
– Книгу или что-нибудь еще.
Вероника взглянула на его бесстрастное небритое лицо и решила, что он говорит искренне.
– Любую книгу?
Он взмахнул рукой, словно говоря: «Берите что хотите».
Не раздумывая, Вероника подошла к полке над их любимым столиком и выдернула «Дом сна» Фрэнка Кинга.
– Всегда ее любила, – объяснила она.
– Она ваша, – сказал Слаттери.
Вероника открыла дверь и, жмурясь от солнечного света, пошла по центральной улице, прижимая книгу к сердцу, которое почему-то бешено стучало.
Она собиралась рассказать Саре об этом случае, но так и не рассказала. Когда она открыла дверь комнаты, Сара сидела на кровати и смотрела на нее. В руках она держала то самое письмо из торгового банка.