С другой стороны, Сару посещали причудливые, фантастические сны, граничащие с кошмарами. В этих снах присутствовали ящерицы, змеи и особенно лягушки.
«Вы боитесь лягушек?» – спросил я ее однажды.
«Наверное, – ответила Сара. – Они мне кажутся отвратительными, и в то же время мне их жалко».
«Почему такое сложное чувство?» – спросил я.
«Все дело в их глазах, – сказала она. – Мне не нравятся их выпученные глаза. Из-за них лягушки кажутся одновременно уродливыми и беззащитными».
Она описала странное происшествие, случившееся в ее студенческие годы. На вечеринке по поводу окончания учебы один студент развлекал компанию непристойным анекдотом о лягушке, совершавшей фелляцию. Сара сказала, что он описал лягушку во всех подробностях, а когда подошел к «ударной фразе», Сара засмеялась вместе с остальной компанией, но внезапно потеряла контроль над собой и погрузилась в своего рода обморок. Я вновь воздержался от комментариев, хотя из этого происшествия однозначно следовало заключение…
– Разумеется, Сара страдала нарколепсией, – сказал профессор Коул.
Рассел Уоттс удивленно посмотрел на него:
– Простите?
– Классический случай нарколепсии. Все три характерных симптома.
– Я не вполне понимаю.
– Повышенная дневная сонливость, яркие сновидения перед погружением в сон и катаплексия, вызванная смехом. Три основных симптома нарколепсии. Все согласны?
Он огляделся в поисках поддержки. Доктор Майерс энергично кивнул, а доктор Херриот сказала:
– Да, безусловно.
– А что думаете вы, доктор Дадден? В конце концов, вы ведь сомнолог.
Казалось, доктор Дадден думал в этот момент о чем-то другом. Краска отлила от его лица, маленькими нервными глоточками он пил воду из стакана. Осознав, что обращаются непосредственно к нему, доктор Дадден сумел пробормотать что-то вроде: «Ну да, конечно, нарколепсия, никаких сомнений», после чего наигранно непринужденным тоном спросил у Рассела Уоттса:
– Исключительно из профессионального интереса: полагаю, все имена вы изменили?
Рассел Уоттс с любопытством посмотрел на него.
– Честно говоря, нет. Это не в моем обыкновении. Когда работаешь в области, которая столь тесно сплетена с вопросами лингвистики и терминологии, данные по конкретному случаю могут оказаться совершенно бессмысленными, если изменить имена.
– Вы предупреждаете об этом пациентов? – спросил доктор Майерс.
– Разумеется. – Он вновь повернулся к профессору Коулу: – Что касается нарколепсии у Сары, то, наверное, в ваших словах есть смысл. Именно нарколепсию должен был заподозрить ее терапевт.
– Меня удивляет, что не заподозрил.