Так что этот уродец проявил неуважение лично ко мне, потому как Эйтелина официально стала моей невольницей. Разумеется, я к ней никаких поползновений не делал — нет у меня привычки брать женщин силой, а сама она точно не бросится в мои объятья, но это не отменяет того факта, что Уль-найденыш посчитал меня настолько незначительным человеком, что решился оскорбить. Причем умом-то я понимаю, что если прибью эту гниду, то проблем будет выше крыши, а вот мой режим самоубийцы начал бесноваться, требуя оторвать башку этому ничтожеству. И самое любопытное, я будто бы знал, куда и как нужно ударить, чтобы смерть выглядела несчастным случаем. Никогда не замечал за собой кровожадности. Однако маг Костóнтис продолжает меня удивлять. Оказывается, я его толком не знал. Думал что это обычный балагур и бабник, а тут вон какие скелеты вылезают из шкафов.
Это вообще нормально, когда точки, куда надо ударить подсвечиваются в аурном зрении. Причем сознательно я не переходил на взор волшебников, как-то само собой получилось. Как говорилось в каком-то фильме: «Мужчина, я вас боюсь». Я действительно начинаю опасаться за собственное сознание. У меня начинается какое-то раздвоение личности. Одна из них принадлежит жителю Земли Михаилу Евгеньеву, а другая какая-то кровожадная личность непонятного происхождения. Может маг Костóнтис, а может какой-нибудь бес, которого подселила та самая Серида. И надо же было так влипнуть.
Я медленно подошел к замершему с ножом у горла Улю-найденышу и заглянул в его глаза. Что я там пытался увидеть, хоть убей не понимаю, но несостоявшийся насильник громко сглотнул. Я слегка улыбнулся и, скосив голову набок, указал ему на дверь. Нож, как по волшебству исчез в просторном балахоне знахарки, а сам Уль резво выскочил во двор. Я вышел вслед за ним и надеялся, что он на меня набросится, но тот, озираясь через плечо, удалился за угол. Жаль.
Я вернулся в коморку и меня встретил настороженный взгляд Миды. Она что-то сжимала на поясе и ждала моих действий. Я подбадривающе улыбнулся и знахарка расслабилась. Она что-то сказала Эйтелине и вдруг воскликнула:
— Ильга!
Не знаю, что на нее нашло, но старая женщина побила все рекорды в спринте. Я за ней не успевал. Мы вбежали в какой-то сарай и в углу я заметил беременную женщину, которая корчилась от боли. Рядом с ней и сидевшим на корточках худощавым мужем Ильги стоял какой-то бугай из свободных ваннов. Однако лицо охранника выражало смятение, и он вздохнул с облегчением, когда появилась знахарка. Он что-то говорил ей, но если ранее Мида была готова броситься на него, то сейчас, выслушав его речь, просто махнула рукой, мол, уйди и не мешай. Наверное, именно этот жест спас бугаю жизнь, потому что во мне появилось желание свернуть шею тому, кто обидел беременную женщину.