— Я бы хотела так сказать, — скривилась Тамила. — Он мне не нравится. Он слишком красив, чтобы быть хорошим, и слишком умен, чтобы не замечать, как нам плохо. Но, боюсь, дело не в том, что он делает мало, а дело в том, что всего того, что он успевает, недостаточно. Даже если он не будет спать целыми ночами, будет гоняться от точки к точке, отлавливать преступников, останавливать весь тот бизнес, которому дала жизнь Матильда, а потом пристраивать людей, которые там работали, и латать очередную дыру, станет всего на одну щель в нашем мироздании меньше. А все остальные, до кого он еще не добрался, продолжат злиться. Нам-то плохо. Люди никогда не готовы терпеть. И нет никаких гарантий, что он успеет сделать что-то быстрее, чем вся эта структура, повязанная прогнившими нитями, развалится. Потому, девочка моя, — Тамила забыла и про «госпожу Анну», — я б на твоем месте держалась от него подальше. Целее будешь!
Я вздохнула.
— Спасибо… Я закончила отчет. Это надо отправить, — я передала ей бумаги, чувствуя себя выжатой, как лимон. — И я, пожалуй, пойду уже домой. Все остальное завтра.
— Ты и так много сделала…
Мы с Тамилой переглянулись, словно подтверждали, что вышли друг для друга на какой-то другой, новый уровень доверия. Я улыбнулась. Женщина уже перестала меня пугать и даже вызывала некоторую симпатию, так что, мне казалось, мы сможем поладить и после.
Стараясь не думать о дурном, я медленно побрела к общежитию. И уже у самого входа, оторвав взгляд от земли, увидела стоявшего на покосившихся ступеньках крыльца Рене.
Черт! И понадобилось же ему меня опять навещать!
В руках у мужчины была довольно большая дорожная сумка, судя по виду, с вещами. Он держал ее так легко, словно та ничего не весила, и осматривался вокруг, явно дожидаясь меня.
— Смотришь, как тут бедно? — промолвила я, останавливаясь рядом с ним. Потом прикусила язык, подумав, что веду себя неоправданно грубо.
Рене же не виноват в том, что у него не хватает рук, дабы привести все в порядок.
— Ну, да, не райские кущи, — согласился мужчина, очевидно, подбирая удобную мне лексику, потому что прежде чем вспомнить о кущах, он помолчал с полсекунды. — Но ремонту должно поддаваться. Как прошел рабочий день?
Я вздохнула.
— Хорошо прошел. Нашли на складах запасы ткани и… — я запнулась. — Неужели тебе правда интересно?
— А почему мне должно быть неинтересно? — искренне удивился Рене. — Я же спросил, значит, хочу узнать, как тут что…
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы в ответ на эти его слова не выпалить тот десяток вопросов, что крутился на языке. Например, относительно «невесты». Зачем он вообще мог о таком сказать? Поразительно! Мы с ним практически незнакомы, а он одним легким словом записался мне в женихи. Защищал от проблем? Создавал новые?