В этот момент в приоткрытое окно королевы ударилось письмо-ласточка и спланировало на подоконник с той стороны.
— Еще одно, ваше величество! — восторженно воскликнула горничная. — Принести?
— Неси, — сурово согласилась королева. Раз в неделю-две кто-то из придворных слал ей стихи, неловкие, но забавные и искренние, и она с любопытством ждала новых писем. Правда, при этом не преминула попенять магистру Корнелиусу, что окна ее покоев — не почтовый ящик.
— Я могу узнать, кто отправитель, хотя зачарованную бумагу для «ласточек» можно купить в любой лавке амулетов, и это потребует больших усилий, — сдержанно поклонился тогда маг. — Могу также наложить дополнительную защиту, если пожелаете, ваше величество. Однако и сейчас к вам не может попасть никакая вещь, несущая опасность или созданная с плохими намерениями. То есть, если в письме будут угрозы или оскорбления, — оно сгорит на подлете. Только прикажите, и я прекращу это.
— Нет, не надо, — подумав, ответила королева. — В конце концов, это меня интригует и забавляет.
Миррей развернула письмо, которое принесла служанка, и прочитала длиннющую оду, которая заканчивалась строками:
О, королева сердца моего!
В саду, на лебедином берегу, вас видел,
Средь трав, цветов богинею плыла,
Прекраснее, чем сотня лебедей!
Королева улыбнулась, поправила локон и решительно поднялась. Все же хорошо, что она не приказала магистру остановить этот поток стихов. Пишет наверняка какой-то мальчишка-паж, но как же искренне! И пусть она не сильно любила лебедей — голос у птиц был препротивный, да и гадили они не меньше обычных уток, — каждой женщине приятно восхищение. Даже такое неловкое.
* * *
В полдень из украшенных гербом ворот широкого и приземистого дома, больше похожего на древнюю крепость в миниатюре, вышла рыжеволосая дама невысокого роста. Леди замечательной полноты и волнующих пышных форм была одета в платье для прогулок, носила шляпку и перчатки в тон туфелькам и опиралась на большой зонт с необычной ручкой, похожей на эфес. Путь дамы лежал на другую сторону площади, вверх по Парадному проспекту, и она повернула влево от своего дома.
В это же самое время из другого дома, с высокими затейливыми башенками на углах, колоннами и балконами по фасаду и гербом, как будто парящим в воздухе над парадным крыльцом, тоже вышла леди. Белокурая, прямая, с немного надменным выражением лица и фигурой юной девушки, она шла походкой королевы, только вместо скипетра несла на согнутом локте крохотную сумочку. Леди повернула направо, пересекла шумную площадь и неторопливо шествовала по проспекту вдоль витрин дорогих магазинов, не проявляя никакой заинтересованности, вежливо кивая на поклоны зазывно улыбающихся владельцев.