Горни с чувством ликования и довольства собой положила в ладонь эринг и назвала, где и когда нужно будет встретить пассажира.
Ещё одна вещь, которую пришлось организовать — «ласточки», отправленные родителям — своим и Вудхауса (им — от его имени, разумеется, поддельным почерком и с фальшивым отпечатком перстня), чтобы не встречали. И тем, и другим пришлось соврать, что их срочно сняли с поезда, чтобы решить одно деликатное и секретное дело по заданию магистра, но в итоге на следующий день Эби прочитала письмо от папы Горни и ответ лерда Вудхауса сыночку, в котором оба были недовольны и ворчали, но обещали потерпеть со встречей до дома.
Магистру Корнелиусу она написала, что они с Натом из-за усталости решили выйти раньше, дабы избежать ажиотажа на вокзале, и прибудут во дворец послезавтра.
А поколебавшись, отправила «ласточку» и Вудхаусу.
«Не думай, что я простила тебя, Белоручка, — написала она четко и размашисто, — но, признаю, мне не стоило оставлять тебя в грязи и вновь ставить свое будущее под угрозу. Постарайся быстрее двигаться и прибыть в столицу не позднее, чем послезавтра. Для всех мы с тобой сняты с поезда магистром Корнелиусом ради особого задания».
В ответной ласточке говорилось:
«Я все сделаю. Как хорошо, что хотя бы иногда у тебя включаются мозги, Горни. Не думай, что просто отделаешься: мое желание извиниться осталось там, где я выталкивал машину из грязи и любовался на задницы волов, которые тащили паромобиль до города».
Горни фыркнула и порвала письмо.
Глубокой ночью, когда спали все в поезде, кроме машиниста, и даже проводник вагона (он, правда, не по своей воле), на пустынный перрон города Загнездинска вышел эльф, удививший водителя таксомобиля тем, что сам тащил багаж. Пассажир сел в мобиль и назвал адрес. Плата за поездку соответствовала и столичному кварталу, куда следовал эльф, и тому, что на следующий день водитель не вспомнил ни своего пассажира, ни адрес, куда его отвёз.
Горни под личиной пробыла в отеле сутки и затем вернулась домой.
Разочарование акул и прочих хищников пера, не обнаруживших утром кандидатов в придворные маги не только в купе, но и в поезде, не поддавалось никакому описанию.