Все сотрудники отдела как по команде повернулись к Эрнесто Мадсену, который, виновато пряча глаза, нехотя выдавил:
– Да, все указывает на то, что одну из них он убил своим обычным способом. А я-то надеялся, он попытается сначала убедиться…
Его перебили.
– А что со второй?
– Не имею ни малейшего представления. Он ведь вернул маску в банковскую ячейку, значит что-то там пошло не так, как он планировал.
Графиня со слезами в голосе спросила Конрада Симонсена:
– Когда можно рассчитывать на ответ?
– Самое раннее – ночью, они мне позвонят.
Эрнесто Мадсен не понял:
– Ответ – на что?
– На анализ ДНК, который определит, кому из них он мазал губы этой помадой.
Теперь уже Графиня, не скрываясь, плакала, но и при этом ей удавалось все еще настолько сохранять присутствие духа, чтобы подумать о других:
– Ни Арне, ни их родственникам об этом знать не следует. По крайней мере, пока мы не получим результаты анализа ДНК.
Психолог, шмыгнув носом, спросил:
– Как долго человек может обходиться без еды и питья, если предположить, что одну из них он все же оставил в живых?
Промокнув платком застилающие глаза слезы, Графиня ответила:
– Еда – не такая уж большая проблема. Обычно умирают от недостатка влаги. Она молода – и это хорошо, а вот жара – серьезный недостаток. Пять-шесть дней, потом положение превратится в критическое. И еще меньше, если она больна и вообще в плохом физическом состоянии. Многое зависит также от силы воли.
Внезапно у нее возникло такое чувство, будто собственные слова она воспринимает как бы со стороны. В сознании ее всплыло омерзительное четверостишие, которое она слышала от ясновидящей из Хойе Тострупа. Оно заполняло собой все сознание Графини, не позволяло ей думать, мешало сосредоточиться.
Конрад Симонсен вовремя заметил ее состояние.
– Эй, Графиня, а ну-ка, возьми себя в руки. Нам еще работать и работать.
Подавив подступающие к горлу рыдания, она кивнула. Конрад Симонсен одарил ее нарочито равнодушным взглядом. Даже у Поуля Троульсена влажно блестели глаза и нервно подрагивали руки. Звенящим от с трудом сдерживаемых слез голосом он сказал:
– Мне кажется, я знаю, что там могло произойти. Наверное, Полина, улучив момент, вытащила и проглотила свои контактные линзы. Ну, а теперь, Симон, самое время его брать, потому что он никогда…
Конрад Симонсен гаркнул так, что у окружающих зазвенело в ушах:
– Никто не будет его брать, ясно?! А ты, Эрнесто, будешь отвечать всем и каждому, кто спросит, что абсолютно убежден – этот гад еще во что бы то ни стало вернется к своему логову. Мне абсолютно наплевать, какую психологическую подоплеку ты там выдумаешь, просто делай так, как я тебе говорю! Я не желаю его сейчас арестовывать. Надеюсь, вы все это поняли?!