Сценарий оказался таким же напыщенным и глупым, как и в прошлый раз. Я запрограммировал Веру выдавать его нам строка за строкой, и мы могли бы начать через десять минут. Но, конечно же, ничего из этого не вышло. Джанин сразу потребовала, чтобы сестра ее причесала, Ларви решила, что ей стоит подкраситься, Пейтер хотел, чтобы я подстриг ему бороду. В конце концов, включая четыре репетиции, мы затратили на выступление по телевидению шесть часов, не считая месячного запаса энергии.
Вся наша дружная семейка собралась перед камерой. Выглядели мы вполне благополучными и сосредоточенными. Мы объяснили аудитории, которая увидит нас только через месяц, что собираемся делать дальше. К тому времени, как нас покажут по телевидению, мы давно уже будем на месте. И если это принесет хоть какую-то пользу, дело того стоит.
Со времени старта мы испытали восемь или девять приступов этой идиотской стотридцатидневной лихорадки. И каждый раз болезнь у меня проявлялась по-разному: сатириаз или депрессия, летаргия или легкомысленное возбуждение. Я как раз был снаружи, когда начался один из приступов – именно тогда и был разбит большой телескоп. Странно, что я еще смог вернуться на корабль. Мне было просто все равно. В галлюцинациях меня преследовали обезьяноподобные существа, они хотели меня убить. А на Земле, с ее многомиллиардным населением, почти все в той или иной степени оказались подверженными тому же сумасшествию. Каждый приступ превращал жизнь человека в настоящий ад. Положение за десять лет сильно ухудшилось. Восемь лет назад было установлено, что это периодически повторяющаяся эпидемия, и никто не знал, с чем связано ее появление.
Но все очень хотели, чтобы вся эта свистопляска закончилась.
День тысяча двести восемьдесят восьмой. День стыковки с Пищевой фабрикой! Пейтер сидел за контрольной доской, он ни за что не доверил бы руководство Вере. Над ним парила Ларви, которая готова была вносить поправки в его расчеты. Мы зависли на некотором расстоянии от газового облака, не более чем в километре от самой Пищевой фабрики.
С того места, где расположились мы с Джанин с полным комплектом оборудования жизнеобеспечения, трудно было разобрать, что происходит снаружи. За головой Пейтера и жестикулирующими руками Ларви мы могли видеть очертания невообразимо древнего технического сооружения, да и то лишь урывками. Поверхность фабрики испускала тусклое голубоватое свечение. Я разглядел док для входа кораблей и, кажется, одно из утлых космических суденышек.
– Дьявольщина! Мы отходим!
– Нет, Пейтер. У этой проклятой штуки небольшое ускорение! Нам, в сущности, аппаратура жизнеобеспечения не нужна.