Это меня остановило.
– Давай, – приказал я. И понял, что от личного сообщения, даже не в записи, Вильмы Лидерман ждать хорошего нечего. – В чем дело? – спросил я, как только она появилась.
На ней было вечернее платье с орхидеей на плече. Впервые я видел ее такой после нашего венчания.
– Не паникуйте, Робин, – сказала она, – но у Эсси рецидив. Она снова на полной машинной поддержке.
– Что?!
– Ну, дело не так плохо, как звучит. Эсси не спит, в сознании, не испытывает боли, состояние ее стабильное. Мы можем держать ее так бесконечно…
– Переходите к «но»!
– Но у нее отторжение почки, и ткани вокруг не регенерируют. Ей понадобится много новых трансплантатов. Примерно два часа назад отказала система мочеиспускания, теперь производится искусственный диализ. Но это еще не самое плохое. У нее так много новых органов и кусков по всему телу, что вся ее иммунная система не выдержала. Нам придется всюду отыскивать подходящие для замены ткани, и все равно понадобится долго подавлять иммунитет, чтобы не было отторжения.
– Вздор! Прямо как в средние века!
Она согласно кивнула.
– Обычно мы подбираем очень точную замену, но не для Эсси. Не в этот раз. Прежде всего у нее очень редкая группа крови, вы знаете. Она русская, и ее тип в этой части света встречается редко…
– Ради бога, так добудьте в Ленинграде!
– Я как раз собиралась сказать, что мы проверяем банки тканей по всему миру. Подберем близкие. Очень близкие. Но все равно сохраняется определенный риск.
Я внимательно посмотрел на нее, вслушиваясь в тон ее голоса.
– Риск не точно подобрать? – Она мягко покачала головой. – Вы хотите сказать, риск умереть? Я вам не верю! Для чего тогда Полная медицина?
– Робин, она уже умерла от этого, вы знаете. Мы ее оживили. Есть пределы шока, который она выдержит.
– Тогда к дьяволу операцию! Вы сказали, у нее стабильное состояние!
Вильма взглянула на свои сжатые руки, потом снова на меня.
– Она пациент, Робин, а не вы.
– Что это значит?
– Это ее решение. Она уже решила, что не хочет вечно быть привязанной к машинам. Завтра утром новая операция.
Я сидел, глядя на опустевший экран, сидел очень долго. Уже давно исчезла Вильма, появилась моя секретарша, терпеливо ожидая приказов.
– Харриет, – сказал я наконец, – я хочу ночью лететь домой.
– Да, Робин, – ответила она. – Я уже заказала вам билет. Прямого рейса нет, вам придется пересаживаться в Каракасе, и в Нью-Йорке вы будете около пяти утра. Операция назначена на восемь.
– Спасибо. – Она продолжала молча ждать. Внизу в правом углу виднелось лицо Мортона, крошечное и упрекающее. Он молчал, но время от времени прочищал горло или сглатывал, чтобы напомнить мне, что ждет. – Мортон, – устало обратился я к нему, – разве я не велел тебе исчезнуть?