– Может быть. Какие сообщения? – заинтересовалась она. Эсси решила послушать, чтобы отвлечься от ужаса предстоящей операции, от всех этих катетеров и трубок, соединяющих ее с постелью.
– Послание, только голосом, от вашего мужа, госпожа, – начала секретарша. – Но если хотите, я могу попытаться связаться с ним непосредственно. У меня есть его местоположение, если, конечно, он еще там.
– Давай.
Эсси попробовала сесть, ожидая, пока их соединят или, более вероятно, пока ее мужа отыщут в каком-нибудь аэропорту и позовут к коммутатору. Вставая, она старалась сохранить в прежнем положении десяток трубок, отходивших от ее тела. Помимо слабости, она вообще плохо себя чувствовала. Испытывала страх, голод и жажду. Ее даже немного трясло. Но боли как таковой не было. Возможно, если бы болело, она воспринимала бы все серьезнее, и это было бы хорошо. Все эти месяцы дремоты Эсси чувствовала только раздражение – в ней было достаточно от Анны Карениной, чтобы тосковать по страданию. Каким тривиальным ей казался сейчас мир. Ее жизнь находилась под угрозой, а она испытывала только неудобство в интимных частях тела.
– Госпожа Броудхед!
– Да?
Появилось изображение секретарши, и выглядела она почему-то виновато.
– В настоящее время с вашим мужем связаться невозможно. Он летит из Мехико-Сити в Даллас, самолет только что взлетел, все каналы связи используются для навигационных нужд.
– Мехико-Сити – Даллас? – «Бедняга! – подумала Эсси. – Он облетает вокруг Земли, чтобы добраться до меня!» – Ну, тогда давай запись.
– Да, госпожа. – Лицо и зеленоватое мерцание исчезли, и вслед за этим послышался голос ее мужа:
– Милая, тут кое-какие трудности со связью. Я полетел в Мериду, предполагая пересесть там на Майами, но опоздал. Теперь я пытаюсь улететь в Даллас или вообще в Америку. Я уже в пути.
Неожиданно Робин замолчал. Голос у него был раздраженный, но Эсси это не показалось удивительным. Она ощущала, как он ищет для нее какие-нибудь подбадривающие слова или хотя бы забавные новости, от которых ей станет легче. Что-нибудь о хичи, которые вовсе не хичи. Или оптимистичное вранье о Пищевой фабрике и ее обитателях. «Бедняга! – посочувствовала она ему. – Он так старается».
Эсси слушала скорее звучание его сердца, чем слова, и тут Робин продолжил:
– Черт возьми, Эсси! Я очень хотел бы быть с тобой. И обязательно буду. Как только смогу. А тем временем ты береги себя. Если у тебя будет хоть немного времени перед тем… перед тем, как Вильма начнет, послушай Альберта. Я велел ему кратко передать тебе суть происшествий. Он хорошая добрая программа… – Робин снова запнулся и закончил: – Я очень люблю тебя! – едва не выкрикнул он и смолк окончательно.