В начале ноября, выставив на хранение в большие сараи суда, в свои станицы убывали казаки-запорожцы.
– Ну как, Платон Миколаевич, без обиды от нас уходите? Военное ведомство рассчиталось с вами за службу сполна? – поинтересовался Алексей.
– Які можуть бути обиды, отаман? – удивленно переспросил сотник. – Ми крім платні та трофеї з собою багато несемо. У кожного теперь по доброй рушниці, пістолю та шаблі. У нас же всі ваші минулого року відібрали. А який може бути козак, якщо в нього немає ні шаблі, ні рушниці? – и старшина неодобрительно покосился на Егорова.
– Платон Миколаевич, дорогой, – вздохнул Алексей, – ну мы же договаривались с тобой, что более не поднимаем эту непростую тему. Я деяния своих властей не обсуждаю, да и тебе того не советую. Здесь ведь, на Буге, все у нас с вами хорошо получилось? Турок, вон, побили, оружия и суда добыли, на многие годы вперед пограничную службу вам теперь нести можно. Надумаете, так и вообще сюда насовсем переселяйтесь. Места вокруг вон какие хорошие, и вы при государевом деле будете. Никто вам плохого слова никакого не скажет.
– Поговорю зі станичниками, – пожал плечами казак. – Може, й справді так і зробимо. Чекайте на нас весною. Знову прийдемо до вас на службу лише великими силами.
С отправкой санных обозов в Александр-шанц и за прочими служебными делами Алексея сейчас будоражило «личное». Катарина была на девятом месяце, и вот-вот можно было ждать знаменательного события.
– Ты хотя бы сидела, лежала, что ли, больше, – укорял жену Лешка. – Ну вот что, нельзя было меня разве дождаться? Сам бы и ведро с помоями вынес, и дрова ведь еще не все пока прогорели. Ну вот куда ты такую стопу-то наносила?
– Ну не сидится мне, Алексинька, – гладила ручкой по голове мужа Катарина. – Ну что я больная, что ли, у тебя? Не нужно мне все время лежать. Вон, даже опытные местные повитухи, и то все они в один голос говорят, что тем, кто ребеночка носит, больше ходить надобно и на воздухе свежем бывать. Вспомни-ка, милый, когда мы с тобой подолгу в последнее время гуляли, а? – и она, словно кошка острыми коготками, сжала своими пальчиками Лешкину голову.
– Да я хоть сегодня, Катарин, – чуть не подавился кашей Алексей. – Ну ты ведь сама знаешь, еле-еле до дому добираюсь иной раз. Ноги на пороге иногда, вон, отваливаются! Но сегодня-то мы с тобою уже точно пойдем гулять! На улице вон какая чудная погода, ветерок совсем стих, а снежок такими крупными хлопьями идет.
– Ты кушай, кушай, – улыбнулась жена. – Чего вдруг ложку положил? Или тебе, как я готовлю, не нравится?