Шум в селении поднялся неимоверный.
– Господин русский начальник зря гневается на жителей нашего села, – седобородый староста низко кланялся Алексею. – Мы никогда не делали зла вам и людям пресветлого хана. Все подати нами исправно уплачиваются, а мятежников здесь никогда не было! Мы бы их сюда и сами не пустили! За что же такая немилость к мирным и добрым обывателям?
– Значит, ничего такого вы не видели и ни про что, связанное с мятежниками, вы не слышали? Русского солдата через ваш аул сегодня тоже не проносили и вы сами никого здесь продуктами не снабжаете?
Алексей пристально смотрел в глаза старосты. У того в них явственно читался страх.
– Ваше высокоблагородие, ваше высокоблагородие! – послышался крик с дальнего конца улочки. Лужин, шествуя во главе небольшой процессии, издали размахивал руками. – Поймали! Все, как вы и сказали, в точности было! Вот, двое пытались в сторону горных отрогов ускользнуть! А тот, что постарше, с кинжалом на меня кинулся. Перед Алексеем поставили молодого, смуглолицего и крепкого мужчину с наливающимся под глазом синяком. Рядом с ним стоял щуплый паренек, который шмыгал носом и при этом испуганно озирался на егерей.
– Вы знаете этих людей? – Егоров кивнул на стоящих под караулом задержанных.
– Да, господин, знаю, – староста, не смея выкручиваться, опустил голову.
– Поручик Гусев, допрашивайте пока старшего. Лужин, на тебе будет младший, – скомандовал Алексей. – Разведите их в разные стороны, у вас есть десять минут. Только без этого, и так, вон, уже успели приложиться! – кивнул он на зыркающего по сторонам смуглого мужчину.
– Так он сам виноват, Ляксей Петрович! Пырнуть ведь меня захотел! – Ну, вот я его и того, – оправдался Цыган.
Через несколько минут командиры егерей доложились ротному про все, что удалось вытянуть из допрашиваемых.
– Ну что, уважаемый, ты опять будешь упорствовать и покрывать мятежников? – Алексей буквально давил своим взглядом старосту. – У тебя в ауле прятались враги хана. Вот этот, с синяком, воевал раньше против него, а сейчас он скрывается у вас от его праведного гнева. Вы уже более полугода покрываете у себя бунтовщиков. Кормите их, предупреждаете об опасности, снабжаете одеждой и деньгами. Мы уже знаем то место, где они скрываются, и все равно их настигнем, а вот всем вам теперь уже придется отвечать, и даже не перед нами, а перед самим Шахин Гераем.
– Нет, нет, только не это! Смилуйтесь над нами, господин! – и седой староста в ужасе упал перед Лешкой на колени. – Скажите, что мы можем сделать, чтобы унять ваш гнев?! Мы на все готовы, только не сообщайте о нас хану! – старика буквально трясло от страха. – У нас в ауле две сотни женщин, стариков и детей. Их пожалейте, милостивый русский господин. Всех ведь смерти предадут!