Они сделали несколько кругов по ухабам, дважды взяли крутой подъем, а потом решили передохнуть в перелеске, примыкавшем к трассе. Они были забрызганы грязью не меньше, чем их мотоциклы. Альф сел на траву, снял шлем и закурил.
– А ты ничего гоняешь, – сказал он. – Я думал, ты там на склоне кувыркнешься и костей не соберешь. А ты вырулил.
– Я занимаюсь каждый день, – ответил Свен. Он остался стоять возле своего мотоцикла, тоже снял шлем и закурил. – После выписки я приехал сюда, взял тачку и на трассу. Лейф об этом не знал. А когда он узнал, то я думал, что всё, мне хана. Сейчас выгонит из клуба к черту.
– Могу себе представить, – сказал Альф.
Потом Свен ни с того ни с сего спросил, не думает ли Альф помириться со своим отцом.
– Нет, – ответил Альф, неприятно удивленный этой настойчивостью.
– Слушай, это ведь я был не прав, – сказал Свен.
– Тебя это не касается. Вообще никого не касается.
– Подожди, – упорствовал Свен. – Я хотел бы исправить то, что могу.
– Давай больше не будем об этом.
– Нет, – сказал Свен. – Выслушай меня. Я каким-то образом… не помню как и почему, но… я сказал то, что им не следовало знать. Я сказал Лейфу какую-то хрень. Насчет тебя и… ну, ты понимаешь, о ком я. Я считал, что у вас что-то… что между вами что-то было.
Альф молчал и ждал, что он скажет дальше.
– Я не должен был трепаться, не поговорив сперва с тобой, – продолжал Свен. – Потом я узнал, почему… почему она уехала вот так.
Последние слова дались ему с трудом.
Альф прекрасно знал, почему Эва уехала, но спросил на всякий случай:
– Ну, и почему?
– Карьера.
– Карьера? Классно, – сказал Альф. – И что?
– Ей предложили роль в телесериале. Ты не знал?
– Ты говорил с ней? – спросил Альф, не отвечая на вопрос.
– Нет.
– Почему?
– А вот это уже мое личное дело.
– Давай так, – предложил Альф. – Ты больше не будешь заводить разговор про моего старика – и тогда не услышишь от меня вопроса типа того, что я только что задал.
– В случае с твоим отцом я надеялся, что могу как-то помочь, исправить. В моем же случае…
– Типа, я исправить не могу, вот и нехер мне знать, – закончил за него фразу Альф, не дав назвать имя девушки, которую они оба любили.
– Ты не можешь, – подтвердил Свен. – Никто не сможет. Даже она.
Взгляд его стал жестким, холодным, и желваки заходили по щекам.
Альф догадался, что это значит. Свен считал себя обманутым, брошенным ради карьеры и, вероятно, ради богатого любовника-продюсера. Оскорбленное самолюбие говорило ему: «я для неё – просто парень с автомойки, байкер, с которым она спала, пока жила в Стокгольме; парень, который мечтает кем-то стать, но пока не стал и еще неизвестно, станет ли». Альф знал за Свеном этот пунктик: однажды, в самом начале знакомства с Эвой, тот поделился с ним опасениями на тему того, что по социальному статусу он не соответствует своей подруге.