(Карамзинский подтекст в стихотворении «Из Пиндемонти», 1836)
В обширной исследовательской литературе о стихотворении «Из Пиндемонти» нигде не указывалось на карамзинский подтекст этого пушкинского стихотворения[562].
Между тем к Карамзину отсылает одно из ключевых его двустиший, которое первоначально, в черновом автографе, звучало так:
Зависеть от царя, зависеть от народа
Равно мне тягостно: бог с ними — я желал…
(III, 1031)
Эти строки имеют в своем подтексте заключительную фразу из «Посвящения императору Александру» Карамзина — «история народа принадлежит Царю»[563] — и острейшую дискуссию, вызванную этой фразой. Связь этих пушкинских строк с высказыванием Карамзина основывается отнюдь не на простом упоминании двух его ключевых «действующих лиц», царя и народа, а на целом комплексе «карамзинских следов» в этом стихотворении, равно как и в других произведениях Пушкина данного периода. Фраза «история принадлежит Царю», осмысляемая Пушкиным на протяжении всей его жизни и трансформированная в стихотворении «Из Пиндемонти» в строки «зависеть от Царя, зависеть от Народа / Не все ли нам равно», стала своеобразным фокусом пушкинского карамзинизма.
Датированное 1815 годом, «Посвящение» открывало публикацию первых восьми томов «Истории Государства Российского», осуществленную Карамзиным в начале февраля 1818 года. Полемические отклики на утверждение Карамзина «история народа принадлежит царю» стали появляться сразу после его обнародования. Одним из первых отозвался декабрист Никита Муравьев и сформулировал ему антитезу: «История принадлежит народам»[564]. Ему вторил другой декабрист, Н. И. Тургенев: «История принадлежит народу — и никому более! Смешно дарить ею царей. Добрые цари никогда не отделяют себя от народа»[565]. Пушкин, хорошо знакомый с обоими, знал об их реакции на утверждение Карамзина. В «‹Автобиографических записках›» (1826) об этом говорится так:
Молодые якобинцы негодовали; несколько отдельных размышлений в пользу самодержавия, красноречиво опровергнутые верным рассказом событий, — казались им верхом варварства и унижения ‹…› Некоторые из людей светских письменно критиковали Кара‹мзина›. Ник‹ита› Муравьев, молодой человек умный и пылкий, разобрал предисловие или введение: предисловие!.. (XII, 306).
Не желая прямо назвать фразу историка, вызвавшую раздражение «молодых якобинцев», Пушкин определяет ее по месту в тексте, «предисловие или введение: предисловие!». Этого достаточно, чтобы понять, что речь идет о фразе «История народа принадлежит царю».