Потаенное судно (Годенко) - страница 30

Приподнятое настроение Сероштана передалось людям. Некоторых потянуло на шутку. Добродушно выкрикивали:

— Канхветы кусать нечем: зубов нема!

— От сладкого золотуха нападет!

Чей-то серьезный бас заметил:

— Конфета — баловство. Про хлеб надо!

Сероштан провел ладонью по лицу, согнал улыбку.

— Добре. Давайте про хлеб… Владимир Ильич говорил: крестьян можно вывести к социализму только через кооперацию.

Из зала крикнули:

— А шо це таке?

Секретарь райкома начал терпеливо объяснять:

— У вас есть товарищество по обработке земли. Это как бы первая ступень кооперации. Постепенно начнем обобществлять землю, скот, инвентарь.

— Как в коммуне?

— Не совсем так, товарищи. Коммуна — первая ласточка. Это как бы живая агитация…

Он еще говорил долго. Стемнело. В волостном клубе зажгли лампы и не тушили их, считай, до глубокой ночи.

10

Йосып Сабадырь приходит в школу раньше всех. Спутав ноги поясным ремнем, проворно взбирается по высокому и прямому, словно телеграфный столб, стволу гледичии. Снимает плоды — и за пазуху. Иногда, оставляя Антона внизу, под деревом, по-беличьи взбирается на самый верх, длинными руками достает самых матерых «баранов», кидает их дружку:

— Тонь, хватай!

Тошка ловит — и в сумку, в сумку. Сумка у него брезентовая, из старой куртки сшита, вся в чернильных пятнах: пробка пузырька неплотная, что ли?

Йосып засиживается на дереве обычно до звонка. Антон ожидает друга терпеливо, без него не идет в класс.

— Вам шо, ухи позакладало? — Куцебородый сторож дед Барилка, в замызганном до нечистого блеска черном кожушке, в старой казацкой фуражке с надорванным козырьком, показывается из-за угла школьного здания, поднимает вверх руку со звонком, звонит рьяно, как на пожар.

Этим увесистым звонком он грозит Йосыпу, сидящему на суку:

— Ах ты, арап нечистой крови! Ось я тебя стягну на землю! — Барилка топчется вокруг дерева, пинает орех подшитым валенком, но затея напрасная — могучий ствол нисколько не поддается его ударам. Старику остается только ворчать: — Чистая обезьяна. Оно, мабуть, и родилось на дереве.

Тошка, переминаясь с ноги на ногу, виновато опускает глаза.

— А ты шо мовчишь?

— Я с Йосыпом!

Барилка поднимает слезящиеся глаза кверху.

— Слазь, окаянный!

— Бить не будете? — осведомляется Йосып на всякий случай и, усмехаясь, сползает по стволу.

На пороге их встречает учительница Хавронья Никитична. Всплеснув пухлыми ручками, сокрушается:

— Опять орехи, шоб их мороз ударил!

Простодушный Йосып замечает:

— Они на морозе еще солодше.

— Вызову батька, нехай он с тобой побалакает, бо у меня голосу не хватает.