— А то машина поднимает… Мы жили в гостинице, так нас все больше машиной.
Женщины даже молотить перестали. Настя осмелела, охота ей рассказать все, как было.
— В столовку сперва повели. Ячневой кашей сытно накормили. Чаю давали…
— И чаю?! — восхищенно вырвалось у кого-то.
— И чаю. — Настя перевязала платок на голове. — Повели нас в театр. Только не спектакли смотреть, а съезд слушать. Дивчата мои, кого я там только не повидала! Может, самого господа-бога не бачила, а так всех: и Чубаря Власа Яковича, и других руководителей наших. — Настя вытерла губы сухими пальцами, продолжала: — Вот так вот мы сидим в рядах, а вот так вот — они, на сцене. Тот усы свои поправляет, тот бородку поглаживает. И Зимину нашу в президию избрали. Она женщина боевая, села с ними рядом и хоть бы что… Ну, а вспомню, як я выступала, так до сих пор мороз по затылку ходит.
— Ой, выступала?! — испугались коммунарки.
— Не знаю, як и получилось! — бледнея от одного воспоминания, сказала Настя. — Слышу, выкликают Балябу. Думаю, не одна ж я на свете Баляба, есть и кроме. Нет, оказывается, меня. Зимина мне рукой машет из президии. Поверите, ноги отказали. Знаю, что идти надо, а встать не могу. Слышу, сам председатель просит: «Настасия Яковлевна, будь ласка, сюда». Не помню, как и на трибуну взлезла.
— Надо же такое пережить! — посочувствовали жинки.
— Стою и молчу. А председатель кажет по-простому: «Вы, Настя Яковлевна, обрисуйте нам, какие у вас дела в коммуне». Тут меня словно живой водой окропили. Не дуже, говорю, дела. Жить бы можно, только мужики сильно верх взяли над нами, бабами беззащитными. И рассказала я, дивчата мои, про молоко, которое отдала детдомовцам, и про то, как меня прорабатывали на собрании, и про то, как я отвечала обидчикам. Смеются все. А Чубарь каже: по всему видно, вас обидеть нелегко, сдачи любому дадите. Правильно, Настасья Яковлевна, женщина должна выходить на равную дорогу с мужчиной и в хозяйстве, и в руководстве. Мыслить должна тоже самостоятельно, без оглядки по сторонам. Вот, говорит, просьба ко всем вам, женщинам: помогите справиться с беспризорностью. Тут без вас, говорит, мы вовсе не управимся. Поможем, отвечают, товарищ Чубарь. Раз надо, так мы что ж, без сердца чи шо, говорю. И начала рассказывать, что в Бердянске робится: сколько создано детских домов, приютов для беспризорных и сирот, кто ими занимается, кто обстирывает и обмывает, кто поит и кормит… Вот такое мое выступление получилось. — Настя заключила с напускной храбростью: — Так всякий раз: если знаешь, про шо сказать, — скажешь, а не знаешь, то хоть клещами за язык тяни — ни слова не вытянешь!