Ксанта как будто не замечала собственной власти. Сидя на колене у Гриффина, она попивала польское пиво.
— Так вы парочка? — спросила я.
Все расхохотались. Гриффин протянул руку и сжал мою ладонь.
— Ты такая свежая, обожаю!
— У вас в глубинке что, геев не бывает? — спросила одна из девчонок.
— Что? Но ты такой красивый... — сказала я.
— Это точно. — Ксанта взъерошила его кудри. — Девушки вечно спрашивают меня, как бы споить его и вернуть на путь истинный.
— Хищницы вы, почти сплошь, — посетовал Гриффин.
Ни с того ни с сего я обозлилась на обоих — на Ксанту, задавшую дресс-код в стиле кэжуал, и на Гриффина, потому что решила, будто он со мной заигрывает. Я была даже уверена, что заигрывает, и теперь чувствовала, что меня надули.
— Знаешь, когда мы познакомились, я подумала, что тебя зовут Санта, — говорю я Ксанте. — Как Санта-Клауса.
— Боже, как тебе подходит это имя! Идеально! — Гриффин потряхивал коленом, на котором сидела Ксанта. — У нас теперь свой Санта!
Когда я встала, чтобы наполнить свою непроливайку, Ксанта раскрыла объятия и похлопала себя по коленям:
— Иди-ка сюда, посиди у Санты на коленках.
Я уселась к ней на колени, и она обняла меня за талию. Почувствовав руки Гриффина на спине, я снова завела песню.
— Господи Иисусе, проснись, пожалуйста.
Мои ресницы слиплись. Пальцем я приоткрыла себе веко. Я лежала голая в кровати, которой не узнавала, и меня расталкивал незнакомый парень.
— Доброе утро, — пробормотала я.
— Слава тебе, Господи. Слушай, извини, но мне надо идти.
— Ладно, пока.
— Я не могу тебя здесь оставить.
— А где Санта?
— Кто?
— Санта, — нахмурившись, повторила я.
Он сел на корточки рядом с кроватью и посмотрел на меня.
— Я договорился пообедать с матерью и не могу оставить тебя в своей постели.
— Ясно...
— Так что буду благодарен, если ты оденешься.
— Ладно. — Я пыталась нащупать в постели свое нижнее белье.
— Вот они. — Он поднял мои валявшиеся на полу рядом с кроватью трусы и швырнул их мне в лицо.
— Можешь одолжить мне какие-нибудь кеды? — спросила я.
— У меня нет кед.
— Не могу же я расхаживать на каблуках средь бела дня.
— Придется.
— Ты же херлер, — вспомнила я.
— Да, — раздраженно признал он.
— Ты играешь за графство.
— Когда-то играл за юниоров.
— Какого размера у тебя клюшка?
— Тридцать второго.
— Маленькая.
— Да.
— Где ты играешь?
— Мне будет не до игр, если опоздаю на встречу с матерью. Она мне ноги переломает.
— Ты отдаешь ей в стирку свою грязную одежду?
— Честно говоря, да, — улыбнулся он.
— Кажется, на данном этапе наших отношений еще рановато знакомиться с родителями.