Кирилл Андреевич открыл шкаф и достал чистую рубашку. Он переодевался и усиленно делал вид, что не смотрит, как я попой кверху барахтаюсь под столом. Но у него это получалось гораздо хуже, чем у меня разгром.
Я вдруг заметила, что по его руке расползлось красное пятно. Черт… Кофе был горячим.
— Простите, я вас обожгла!
— Да ладно, не переживай, это пустяки.
— Кирилл Андреевич, однако! Нельзя же так откровенно меня рассматривать, — пробормотала я через пару минут, заканчивая упражнения под столом. — Вы прямо шею вывернули.
— Я?! Боже упаси! Вот еще! — фыркнул босс. Он застегивал пуговицы на манжетах.
— Я же не пялюсь на ваш пресс.
— Да пожалуйста! Пялься, сколько хочешь. В отличие от некоторых, я совсем не жадный.
— Очень логичное заявление! Сначала утверждаете, что не смотрите на меня, а потом упрекаете, что я не даю вам этого делать. Вы точно кандидатскую защитили?
— Нет, Катя, я просто корочку купил. Поговори у меня!
Наконец, я закончила уборку и отправилась мыть руки. Потом вернулась, чтобы спросить, не угасло ли в дорогом шефе желание выпить кофе.
Теперь он держал в руках галстук.
— Давайте я завяжу?
Мне было стыдно. Наверное, он уже сто раз пожалел, что со мной связался. Взял на работу, назначил роскошную зарплату, а в результате… Весь коллектив стоит на ушах, мужиков лихорадит, сам с ожогом, рубашка испорчена…
— Давай.
Пока я завязывала галстук, Кирилл Андреевич не дышал и смотрел на меня с такой нежностью, что я поняла — нет, еще не пожалел. Одной чашки с горячим кофе маловато, чтобы его отношение ко мне изменилось…
Как же хорошо от него пахнет! Мне захотелось развязать галстук и начать снова. А потом еще раз.
— Вот, отлично, — я пригладила шелковую ткань, рассматривая результат своего труда… А босс перехватил мои руки и быстро поцеловал — сначала одну, потом вторую.
Ой! Я на него пять литров раскаленной жидкости, он мне еще и руки целует… Но это так приятно! Сразу же вспомнила о том поцелуе в спальне — волшебном, единственном.
— Красивый узел. Спасибо, солнышко.
— Извините, что мешаю вам работать. Кофе принести?
Кирилл Андреевич тяжело вздохнул.
— Давай, тащи. Надеюсь, я выживу.
— Какой вы смелый, Кирилл Андреевич! — искренне восхитилась я.
— Это маскировка. На самом деле дрожу от страха. К счастью, в шкафу еще три запасных рубашки.
Кирилл
Ожог под рукавом саднил, ткань задевала кожу, это было неприятно. Кирилл усмехнулся: наверное, девушки иначе не могут. Их просто хлебом не корми, дай на тебя что-нибудь вылить — кофе, вино, шампанское. И не только на руку, но и на пузо, и еще даже страшно сказать куда. Возможно, все девушки обучаются на специальных курсах «Догони и пролей». Или у них это врожденное умение, впитываемое с молоком матери.