Мы не шевелились, застыли, как мраморная группа, наслаждаясь моментом.
Не знаю, чем закончилось бы наше спонтанное объятие, я уже ощутила, что хватка Кирилла Андреевича усиливается, становится, как обычно, железной, одна его рука коварно поползла вниз, а лицо плавно переместилось от солнечного сплетения к моей груди… Но в этот момент в кабинет ввалился Коля.
Нет, ну что такое, а? То Антонина Романовна, то этот хлыщ! Он и здесь нам мешает, а во Франции, чувствую, вообще покоя не даст!
— Ой, — отпрянул Коля, испугавшись. — Эпично. Это. Сорри! Это. Кирилл Андреевич, нам же с вами на таможню надо! Я жду, жду! Они звонят. А вы!
— Коля, я бегу, — директор вздохнул, с явным сожалением вынырнул из кольца моих рук и разжал свои медвежьи лапы. Он ткнул клавишу, и из лазерного принтера поползли страницы с таблицей, выведенной на экран ноутбука. — Катюша, а ты сейчас езжай домой, собирай вещи в поездку. Платьица бери свои чудесные. Но смотри, не увлекайся! Один чемодан, не больше. Помни: мы едем всего на четыре дня.
— А мне тоже надо собирать в поездку мои чудесные платьица, — заявил Коля. — Можно и я после обеда смоюсь?
— Я тебе смоюсь! Обойдешься, — мрачно отрезал директор.
Какой-то он сегодня хмурый…
* * *
Чтобы не добавлять переживаний милому боссу, я не сказала ему, как меня волнует поведение мсье Массона. После роскошной корзины с цветами последовали другие знаки внимания. Кристиан прислал на личную почту три письма, где рассыпался в медовых комплиментах и выражал надежду, что во время нашего визита во Францию ему удастся «интенсифицировать отношения с прелестной русской мадемуазель».
Вот еще! Ничего не надо интенсифицировать, придумал тоже! Я против!
Да, интересно, как себя будет вести Кристиан, когда мы приедем в гости? Помнится, я случайно уснула на нем в машине, была немножко пьяна. Не воспринял ли прыткий француз эту невольную слабость как аванс? Не придется ли изо всех сил от него уворачиваться?
К счастью, теперь мне не надо уворачиваться от шефа! Насколько легче и радостнее стала жизнь! И это загадочное и трепетное чувство в груди, внезапно озаряющее все вокруг тихим светом — неясным, золотисто-розовым…
* * *
— Душа моя, поторапливайся, что ты плетешься! — крикнул с крыльца Глеб.
Я оставила машину на стоянке и сейчас приближалась к дому, когда увидела у подъезда целую делегацию. Глеб привез маленький чемодан на колесиках, так как у меня были только два огромных — в них бывший муж вернул часть моего гардероба.
Но Глеб пришел не один. Вместе с ним были Полина и Маша. Маша прихватила Игната, и этот гигант подпирал плечами, как стальными балками, балкон второго этажа.