. Игнатьев опасался, что, подчинив себе Китай, европейцы превратят его в плацдарм для нападения на беззащитные русские владения на Дальнем Востоке. Участие же России в захватах в Китае превратит его из мирного соседа в опасного врага. В то же время он считал необходимым установить российское влияние в пограничных с Россией китайских провинциях – Маньчжурии, Монголии, Джунгарии. Таким образом, выступая против военных авантюр в Китае, Игнатьев оставался, как и раньше, приверженцем мирного проникновения в Китай и ограничения в нем западного присутствия.
События в Европе интересовали Игнатьева даже больше, чем в Китае. Будучи всегда противником Австро-Венгрии и Германии, он не одобрял прогерманского курса Н. К. Гирса и возобновления Союза трех императоров. Пользуясь данным ему Александром III при отставке разрешением подавать царю записки, Игнатьев дважды писал ему о внешнеполитических делах. После свидания трех императоров в Скерневицах (1884 г.), где их союз был продлен еще на три года, Игнатьев направил царю обширную записку. Он оценивал этот союз как гибельный для России и убеждал сблизиться с Францией. Россия и Франция, полагал Игнатьев, имеют общего врага – Германию, сближение с Францией упрочит положение России в Европе и в мире. Он напоминал о предательской роли Бисмарка в 1878 г. В своем убеждении Игнатьев был не одинок. Значительная часть консервативных кругов России держалась тех же воззрений. Знаменательно, что спустя некоторое время записку Игнатьева Александр III передал на прочтение Каткову. Тот пришел от нее в восторг и явился к Николаю Павловичу с извинениями по поводу своего поведения в 1882 г., способствующего отставке последнего с поста министра внутренних дел. Катков, как сообщает Игнатьев в своих воспоминаниях, с этого времени решительно изменил свою внешнеполитическую позицию и стал выступать против союза с Германией, а Игнатьева рекламировал как самую подходящую кандидатуру на пост министра иностранных дел. «Вам рано на покой, – говорил он генералу, – Россия нуждается в вас в качестве министра иностранных дел. Гирс не годится, он слабохарактерный, тщеславный и клеврет Бисмарка»[588].
Конечно, Катков изменил свои взгляды не только под влиянием записки Игнатьева. Она в концентрированной форме лишь выразила то, над чем публицист задумывался. Главную роль здесь сыграла политика Германии, направленная на вытеснение России из Болгарии. С легкой руки Каткова Игнатьев стал приобретать в консервативных кругах, настроенных антигермански, роль выразителя патриотических настроений и возможного кандидата в руководители российской внешней политики. Особенно поддерживали эту мысль славянофилы – И. С. Аксаков, А. А. Киреев и другие. Однако Александр III не желал видеть Игнатьева вновь на министерском посту. Хотя он во многом и был согласен с его воззрениями, но опасался чрезмерной активности и увлечений бывшего дипломата. Гирс был осторожен, надежен и полностью управляем.