При виде меня все дружно решили, что мне достался матерый садист – пытаясь замазать слишком уж художественные художества Лагранжа я уляпала в зеленке даже волосы и теперь болотные кикиморы приняли бы меня за родственницу.
С волос она до конца так и не оттерлась, так что когда я едва не опоздав, прошмыгнула на свое место на первое занятие, словила пару смешков и перешептываний.
Плевать, зато практикумы по основам защитной магии Лагранж не посещал, а дальше у меня до обеда индивидуальная программа. А обед… ну не умру же я с голоду до ужина, правда? А на ужине его уже не будет – заберут на выходные. И мне не придется видеться с ним до самого понедельника – это ли не чудесно? Как раз успею привести глупую голову в порядок, и это я отнюдь не о зеленых волосах…
“Если хочешь, никто не узнает… что ты мне нравишься”.
– Мисс Хэмптон, вы сегодня рассеянны. Я понимаю, что уже конец недели и вы устали, но соберитесь, пожалуйста, это важно.
Вредный, отвратительный, мерзкий, наглый Лагранж!
Я кусала губы, вспоминала, как ночью их целовали, и злилась, злилась, на себя, на него…
– Ну вот, Элалия, уже лучше. Стоило только чуточку сосредоточиться, вы молодец.
Я с удивлением уставилась на свернувшееся клубочком в ладонях заклинание – развести их и вода польется в заготовленную чашу. Оно не мигало, не мерцало, не выворачивалось из пальцев верткой ящерицей, не рассыпалось, не разбухало бесконтрольно, грозясь взорваться.
Не веря своим глазам, я медленно и осторожно выпустила нити, и ручеек звонко ударил о дно металлической чаши, наполняя ее до краев… и вода едва не полилась на пол. Зачарованная зрелищем того, что у меня получилось, я забыла пережать подачу, и это с улыбкой сделала за меня наставница, слегка пожурив.
Это было странно. Обычно в таком состоянии – когда эмоции били через край и захлестывали с головой, у меня вообще ничего не получалось.
Стоило мне об этом подумать, как получаться перестало, но миссис Кроуч, наш специалист по стихийной магии, все равно осталась довольна, и обещала рассказать мужу о моих успехах.
К обеду желудок, оскорбленный внезапной голодовкой, начал всерьез бунтовать. Я даже задумалась, может, пойти все-таки. Быстренько запихну в себя еду – и шмыг из столовой. И вовсе не обязательно даже встречаться с ним глазами, можно сделать вид, что его там нет.
А если он заговорит? А если перехватит? А если еще что-нибудь выкинет?..
Нет, решено, потерплю до ужина.
Предупредив наставницу, что у меня болит живот, поэтому на обед я не пойду, а пойду в медотсек, чтобы не потеряли, я уныло побрела в северную башню. Там тихо и никого нет…