Это был эпизод войны «древних» и «новых», разгоревшейся с особым жаром с 1687 года, когда на собрании Академии по случаю выздоровления короля (после той самой операции, которую так успешно провел хирург Феликс) Шарль Перро прочел свою поэму «Век Людовика Великого» – манифест «новых», утверждавший превосходство современных французов над греками и римлянами решительно во всех областях. Буало откликнулся язвительно-возмущенной репликой, и затем несколько лет подряд Париж развлекался борьбой двух литературных кланов, их серьезными трактатами, но больше – эпиграммами и остротами. Расин ничего не публиковал против «новых», но его отношение к ним в этот век светско-литературных сплетен всем было известно. В сборнике литературных анекдотов «Вести с Парнаса», вышедшем в 1693 году, например, рассказывается: «У Расина спросили, что он скажет о книге, которую Перро написал против Гомера. "Я скажу, – ответил Расин, – что Перро не знает латыни"» (имея в виду, что Перро читал Гомера только в латинском переводе, и того не понял). Нового масла в огонь подлила X Сатира Буало, против женщин – та, в которой он все-таки сделал исключение для госпожи де Ментенон. Он одобрительно отзывался в ней и о том воспитании, которое девушки получали в Пор-Рояле. Зато обрушивался на любимые развлечения слабого пола – оперу, романы, и задевал и прямо, и намеками своего врага Перро. Перро не смолчал, отозвавшись стихотворной «Апологией женщин», снабженной гневным предисловием. Конечно, это была в первую очередь борьба принципов, но трудно забыть и то, что Буало был старым холостяком, инвалидом, а Перро – добрым отцом семейства.
Спор принял несколько неожиданный оборот, когда в него вступили духовные лица. Боссюэ довольно сурово осудил Сатиру Буало – и по соображениям здравого смысла, практической морали, и в полном согласии со своим убеждением, что искусство, и древнее, и новое, по самой природе своей не имеет права на моральную проповедь: «Христианские поэты и сочинители проникнуты тем же духом, что язычники: религия не больше входит в замысел и исполнение их трудов, чем у язычников. Вот этот задумал винить женщин; его нисколько не останавливает сомнение, не осуждает ли он брак и не удаляет ли от него тех, кому он был дан как спасительное средство; он доволен собою, если только ему удалось с помощью прекрасных стихов принести женскую стыдливость в жертву своему сатирическому вдохновению и нарисовать красивые изображения поступков, зачастую весьма безобразных». А вот Арно оказался не так последователен. Перро послал ему свою «Апологию»; Арно ответил ему длинным письмом, впрочем, адресату не отосланным. Арно в нем берет Буало под защиту, обрушивается со своей стороны на оперы, романы и театр – и продолжает: «Поскольку господина Депрео весьма ценят при дворе, то, что он говорит против оперы и романов, может принести там большую пользу…» А в другом письме поясняет: