«Сударь, я должен поведать вам о чудных вещах, которые мы видели и слышали вчера… Мы пришли как раз к началу представления по катехизису. Людей набралось очень много, но мы уселись вполне удобно. Жаль только, что места обошлись нам по целому су. Шли большие приготовления – Иисус в яслях, ангелы, волхвы и младенцы Вифлеемские. Мы поняли из этого, что попали на одно из самых торжественных их [иезуитов] представлений; оно и давалось в годовщину того, о котором говорится в X "Письме к провинциалу"[6]. Они не стали мудрее – как вы увидите, на сей раз они наделали несравненно больше глупостей, чем тогда. Отец-наставник, едва показавшись, объявил, что все здесь говорящееся предназначается не только для детей, но и для особ самых зрелых и ученых. Сначала по его знаку явились ангелы и возвестили, что родился Спаситель всех людей. Потом представили поклонение волхвов. Затем Император обратился к Императрице с такими словами: «Поскольку невинные младенцы были первыми, после ангелов и волхвов, кто поклонился яслям спасителя всех людей, теперь будет уместно выйти тем, кто их представляет. Как вам кажется, дорогая сестрица?» Императрица отвечала, что и вправду это было бы уместно, но что так как сами младенцы спасли нашего обожаемого Спасителя, дав себя умертвить за него, следовало бы представляющим их почтить его тем, чтоб отомстить его врагам и задушить это опасное чудовище, это пагубное учение[7], которое делает из Него всего лишь полуспасителя. Отец-наставник нашел таковое сравнение очень точным…
Тотчас же на помост поднялись сии отважные бойцы, числом пятеро[8], трое мальчиков и две девочки. Первым они нанесли такой удар: «О Иисусе, любезный и милосердный Спаситель, дай нам исполнять Твои святые заповеди, что всегда для нас возможно по Твоей благодати, никогда нас не оставляющей». – «Прекрасно, – сказал наставник, – ведь мы, католики, утверждаем, что заповеди всегда для нас исполнимы и что благодать никогда нас не покидает, тогда как враги Иисуса говорят, что заповеди неисполнимы для нас, а благодать нас покидает».
Не припомню, в каких выражениях был нанесен второй удар, потому что внимание мое отвлекло появление иезуита, из-за которого мы едва не задохнулись от смеха – такой он был вылитый Эскобар[9]…
Отец-наставник громко восклицал: "Ну же, Генриетта, смелей, дочь моя! Пятый удар мечом по этому чудовищу: оно уже испускает дух, вы его прикончите". И Генриетта делает такой выпад: "О Иисусе и т. д., Ты, умерший не только за евреев, которые Тебя распяли, но и за Твоих врагов, за этих несчастных нынешних еретиков; молю Тебя, обрати их, сделай так, чтобы они отреклись от своих мерзких заблуждений". – "Какая чудесная молитва, – вскричал он, – вот это прекрасно! Повторите, дочь моя, пусть вас все услышат".