Расин, юноша без имени, без состояния и фамильных связей, но образованный, даровитый и желающий посвятить себя «какому-либо роду сочинительства», и был одним из тех молодых людей, кого Кольбер велел разыскивать по всем концам королевства. Следовало не упустить столь благоприятных обстоятельств. А для Расина они складывались удачнее, чем для кого бы то ни было.
Кольберу не пришлось долго раздумывать, кого бы сделать своим доверенным лицом, так сказать, управляющим литературными делами. Самым подходящим человеком оказался все тот же Шаплен, забытый было при Мазарини, а теперь снова обретающий влияние, чуть ли не больше, чем при Ришелье. Расину же он, можно считать, был старым знакомцем.
И к самому Кольберу открывались пути. Опытная придворная интриганка, герцогиня де Шеврёз, давно угадала, как далеко может пойти этот скромный чиновник из канцелярии Мазарини. Она держала его сторону на процессе Фуке, в котором Кольбер являлся инициатором и заинтересованным лицом, в котором обвинителем выступал его родной дядя. Роль герцогини в этом деле тоже была немалая: она сумела настроить против Фуке свою давнюю подругу Анну Австрийскую и обеспечить невмешательство королевы, до того относившейся к суперинтенданту финансов скорее благосклонно. Причина такого поведения герцогини крылась не в личной неприязни к Фуке, а в той ставке, которую она делала на союз с Кольбером. Союз этот был впоследствии скреплен и самыми прочными, неразрывными узами: внук герцогини, наследник пэрства и двух славнейших герцогских титулов, женился на старшей дочери выскочки Кольбера. А ведь для Расина юный герцог де Шеврёз был почти товарищем детства. И вернувшись из. Юзеса, Расин снова поселился у Витара, то есть в особняке Люиней-Шеврёз.
Подходящий повод напомнить о себе не замедлил представиться. В мае 1663 года король заболел корью – в его возрасте и при тогдашнем, почти совершенно беспомощном, состоянии медицины болезнь опасная. Но от природы он отличался железным здоровьем, и все обошлось благополучно. По этому случаю Шаплен организовывал взрыв поэтических излияний чувств. Он пишет Кольберу: «Я повидал тех своих знакомых, кто обязан вам пособиями, полученными от Его Величества, и побудил их – впрочем, без труда – воспеть его выздоровление. Надеюсь вскоре иметь их сочинения, французские и латинские, на этот предмет». Действительно, поэты, именитые и вовсе безвестные, не заставили себя долго уговаривать. А Расин и вовсе не стал дожидаться приглашения – догадался сам. И Шаплен докладывает: «Через несколько дней я получу французскую оду одного молодого человека по имени Расин, которую он мне уже приносил и теперь отшлифовывает по моим советам. Сюжет ее – исцеление Его Величества».