Но на самом деле всё происходит не так: следователь наблюдает за работой судебных экспертов и записывает в блокнот то, что они ему говорят. Это, конечно, если у него блокнот и ручка присутствуют.
У Юры, воспитанного Семёнычем, блокнот и ручка присутствовали всегда.
Эксперт описывает следователю позу трупа, одежду, трупные изменения и повреждения, а следователь заносит всё это в протокол.
Собравшиеся посмотреть страдающие излишним любопытством люди переговаривались и возмущались. Ещё бы, на их глазах эксперт вводил термометр в задний проход трупа девушки, чтобы замерить температуру тела.
— Вова, ты источник кровотечения видишь?
— Вижу. Давай не будем акцентировать на этом внимание, тем более что следы наезда отсутствуют.
Их короткий диалог никто не слышал, о своих находках они сообщили Юре позже, когда тело девушки уже увезли в морг, а толпа любопытствующих поспешно разошлась.
Ведь никто из толпы ничего не видел и не слышал, а следовательно, никто свидетелем не является. Девушку никто не знает, видят впервые, и как она тут оказалась даже не догадываются. Постояли, посмотрели как будто кино, и пошли по своим делам дальше.
Трупом эксперты займутся завтра. А пока пора по домам, и так на улице темно уже.
Всю обратную дорогу Семёныч говорил про сына. Кеша ну прямо весь в него уродился, и лицом похож, и шебутной, и беспокойный, и подшутить любит, и девчонок за волосы дёргает. Только Вера устаёт. А ещё располнела она.
Последнее он сказал с сожалением, ну никак не ожидал от жены, родившей третьего ребёнка, такого безобразия.
Володя слушал его, а думал про своих. Опять не застанет их бодрствующими, опять о детях только по рассказам Оксаны судить будет. Вроде вместе живут, а видит их редко.
Вернее, видит-то каждый день, только спящих часто.
Ещё Данька звонить должен.
Володя вспомнил, как бесилась Лена, когда двоюродный дед Оксаны привёз его сыну навороченный ноут. Совсем навороченный, под штуку баксов стоимостью.
Он даже представить не мог, чем бы это закончилось, но Ленин муж проявил понимание. Первый сеанс связи по скайпу был именно с ним.
Вот так всё и решилось. А Лена… Лена смирилась, просто смирилась и всё. Больше общению с сыном она не мешала.
— Вов, как ты думаешь, наша девица сегодняшняя — совершеннолетняя? — прервал думы Володи Семёныч.
— Не знаю, похоже, акселератка.
— Вот и я думаю, что несовершеннолетняя.
— Семёныч, завтра будет ясно. Может, в розыск подадут, так ещё и личность её установим.
— Вов, эта улица для смертей как мёдом намазана. Будто там стоит старуха с косой, или, может, комнату у кого из местных снимает.