Ничего примечательного, кроме домов-завалюшек, в том районе не было. Магазинчики маленькие, с небольшим ассортиментом, люди все друг друга знают, но ничего интересного не рассказывают. Девушку так вообще впервые видели.
Пока перетирали всю информацию, доехали до места.
— Наконец-то! — такого злого следователя оба Вовы уже давно не видели. — Хорошо, что оба прибыли, тут два трупа. И вообще невесть что ещё. Говорят, в этом месте крыс много, но сейчас зима, холод.
— Пошли, Юра, к трупам, — произнёс Семёныч, надевая защитный костюм.
Тела оказались различной давности. То, которое нашёл мужчина с собакой, совсем свежее, а вот обнаруженное операми — старое. Пока описывали, фотографировали, извлекали из реки и льда, обнаружили ещё останки младенцев, видимо, разных, потому как не соответствовали они по размерам. Чуть ниже по речке обнаружилась ещё одна запруда и там ещё детские останки. Целое речное кладбище.
Пока отправили все находки в бюро, почти наступило утро. Ехать по домам смысла не было. Отправились в бюро, в кабинете выпили чай крепкий с ложкой спирта, чтобы согреться. Лаборантки принесли батон хлеба да сыр с колбасой. Перекусили, отзвонились жёнам.
Над душой стояли и следователь, и прокурор. Результат им подавай, а какой там результат, ждать надо, пока оттают. Вот и исследования проводили по мере оттаивания.
Фрагменты младенцев принадлежали разным трупам, разной степени зрелости. Вырисовывалась серия.
Стало очевидно, что где-то поблизости кто-то производит криминальные аборты и вызывает преждевременные роды с последующим умерщвлением младенцев, если они рождались живыми.
Женщин никто специально убивать не собирался, но что-то пошло не так. Обе (кстати, несовершеннолетние) умерли от кровотечений, только в разное время. Одна — несколько месяцев назад, до убийства Огурцова и Вишняковой.
Генетический материал, конечно, взяли, а вот опознать по внешности их, скорее всего, не смогут. Рабочий день при таком раскладе не прошёл, а пролетел. Присесть некогда.
Часть 8
Утро началось с головной боли. Глаза разлепить было просто невозможно. Свет вызывал дикие спазмы в голове. Только встать надо, обязательно встать и доползти до таблеток. Чем дольше лежать, тем сложнее встать.
— Болит, Вов? — эхом услышал голос жены.
— Угу.
— Сейчас дам таблетки, лежи.
Выпил две и… уснул. Проснулся от телефонного звонка. Голова тяжёлая, но жить можно. Надо ехать на выезд. До прибытия оперов оставалось минут десять. Вышел на кухню, на плите в турке стоял кофе. На столе сахар и бутерброды в полиэтилене. Записка. Поднял, прочитал: «Я люблю тебя, Вова!»